Когнитивная психология (Дж.Миллер, У.Найссер и др.). Ульрик Найссер. Познание и реальность Ульрик найссер когнитивная психология

Часто утверждается, что прогресс в психологии связан с угрозой свободе человеческой личности. Вооружившись знанием, не окажемся ли мы в состоянии управлять объектами психологических исследований? Ульрик Найссер считает, что, и надежды, и страхи, связанные с представлением о контроле за поведением, являются результатом недоразумения. Он показывает, что познание, являясь формой познавательной активности индивида, обрекает психологическое манипулирование поведением на провал. С другой стороны, поскольку поведение опирается на информацию, на него можно повлиять посредством дезинформации. Единственная защита против лжи состоит в овладении источниками информации, на которые не распространяется контроль лжеца. Связь между свободой выбора и доступом к надежной информации является очень важной. Как актуальны эти идеи в современной России!

Ульрик Найссер. Познание и реальность. – М.: Прогресс, 1981. – 232 с.

Скачать краткий конспект в формате или

ГЛАВА 1. Введение

Когнитивная, или иначе познавательная, активность - это активность, связанная с приобретением, организацией и использованием знания. Такая активность характерна для всех живых организмов, и в особенности для человека. По этой причине исследование познавательной активности составляет часть психологии, а теории познания являются психологическими теориями.

Концепция человеческой природы, которой придерживались сторонники классической интроспективной психологии, была неадекватной. Узкая, чрезмерно рационалистическая и применимая только к лабораторным ситуациям, она оказалась не в состоянии сколько-нибудь ясно показать, как человек взаимодействует с миром.

После первой мировой войны и до 60-х гг. бихевиоризм и психоанализ (или их ответвления) настолько доминировали в американской психологии, что когнитивные процессы были почти совсем преданы забвению. Не получили широкого признания работы Пиаже с сотрудниками, изучавшими когнитивное развитие (подробнее см. ). Работы по вниманию отсутствовали.

В последние несколько лет ситуация коренным образом изменилась. Психические процессы снова оказались в центре живого интереса. Возникла новая область, называемая когнитивной психологией . Она изучает восприятие, память, внимание, распознавание конфигураций, решение задач, психологические аспекты речи, когнитивное развитие и множество других проблем. Заново открыты и по достоинству оценены работы Пиаже. Такой ход событий был обусловлен несколькими причинами, однако важнейшей из них было, видимо, появление электронно-вычислительных машин.

Появление ЭВМ послужило необходимым подтверждением того, что когнитивные процессы вполне реальны, что их можно исследовать и даже, может быть, понять. Никто не сомневается в важности аналогий с компьютером для современной психологии.

Хотя моя цель - рассмотреть все аспекты познавательных процессов, большинство последующих рассуждений будет иметь отношение только к восприятию. Доминирующая точка зрения состоит в превознесении воспринимающего: утверждается, что он перерабатывает, трансформирует, перекодирует, ассимилирует и вообще придает форму тому, что в противном случае было бы бессмысленным хаосом. Этот подход не может быть правильным. Резко возражая против концепции переработки информации, Джеймс Гибсон предложил такую теорию восприятия, в которой внутренние психические процессы вообще не играют никакой роли; воспринимающий непосредственно собирает информацию, предлагаемую ему окружающим миром.

Гибсоновская точка зрения на восприятие также представляется неадекватной, хотя бы потому, что в ней очень мало говорится о вкладе воспринимающего в перцептивный акт. В каждом воспринимающем организме должны существовать определенного рода структуры, позволяющие ему замечать одни аспекты среды больше, чем другие.

ГЛАВА 2. Теория восприятия

Восприятие зависит от навыков и опыта воспринимающего - от того, что он знает заранее. Например, то, что вы воспримете в моей аргументации, будет зависеть не только от сказанного мною, но также и от того, что вы знаете (и во что вы верите) до начала моих рассуждений. Чтение, слушание, осязание и смотрение суть примеры хорошо отработанных форм активности, осуществляющихся во времени. Все они зависят от уже существующих структур, называемых нами схемами, которые направляют перцептивную активность и трансформируются по мере развертывания последней.

Зрительное восприятие как переработка информации. Декарт был, видимо, первым, кто сумел увидеть сетчаточное изображение. Он препарировал глаз быка, нацелил его на реальный пейзаж и исследовал перевернутое изображение этого пейзажа, спроецированное на заднюю стенку препарированного глаза. Искушение предположить, что восприятие, в сущности, представляет собой именно такой процесс: люди как-то видят свои сетчаточные изображения, в результате этого получают косвенным образом информацию о том, что происходит вокруг. Однако это не так. В действительности мы не видим наши сетчаточные образы; мы видим реальную среду предметов и событий, включающую также и нас самих. Это - активность, протяженная во времени. Она совсем не обязательно должна быть организована в виде последовательности моментальных сетчаточных «снимков», а наличие или отсутствие сходства между воспринимаемыми объектами и их отображеинями на сетчатке для нее не существенно.

В соответствии с современной доктриной изображение не разглядывается, а перерабатывается. Считается, что определенные специфические механизмы зрительной системы, называемые детекторами, дают начало нервным импульсам в ответ на некоторые столь же специфические признаки изображения. Информация об этих признаках передается затем на более высокие уровни мозга. На самых высоких уровнях эта информация сличается и объединяется с ранее накопленной информацией в результате ряда процессов, итогом чего является образование перцептивного опыта. Теории этого типа - теории внутренней переработки информации - часто иллюстрируются с помощью блок-схем (рис. 1).

Почему разные люди замечают различные аспекты одной и той же реальной ситуации? Почему одни фрагменты изображения на сетчатке воспринимаются принадлежащими одному и тому же объекту, а другие независимыми от него? Почему мы часто воспринимаем скорее значение событий, чем их внешние, легко детектируемые признаки? Гибсоновская теория восприятия начинается не с сетчаточного изображения. Она начинается с рассмотрения света, отражаемого от объектов и доступного для анализа в любой точке пространства. Сложные структурные свойства этого потока света определяются природой и положением объектов. Эта структура и специфицирует данные объекты, информация о них содержится в свете. Когда наблюдатель или объект движутся, некоторые характеристики потока света остаются инвариантными, тогда как другие меняются; эти инвариантные во времени характеристики еще более точно специфицируют «топографию» среды. Наблюдатель воспринимает благодаря тому, что он попросту «улавливает» эти инварианты.

Элеонора Гибсон показала, различие между тренированным и нетренированным наблюдателями состоит не в том, что первый добавляет нечто к стимулу, а в том, что он способен извлечь больше информации из него.

Перцептивный цикл. По моему мнению, важнейшими для зрения когнитивными структурами являются предвосхищающие схемы, подготавливающие индивида к принятию информации строго определенного, а не любого вида и, таким образом, управляющие зрительной активностью (любопытные эксперименты на эту тему описаны в книге ). Поскольку мы способны видеть только то, что умеем находить глазами, именно эти схемы (вместе с доступной в данный момент информацией) определяют, что будет воспринято. Поскольку схемы суть предвосхищения, они являются тем посредником, через которого прошлое оказывает влияние на будущее; уже усвоенная информация определяет то, что будет воспринято впоследствии (рис. 2). Схемы могут отделяться от тех циклов, внутри которых они изначально существовали; такое отделение составляет основу всех высших психических процессов. Однако в таких случаях имеет место не восприятие, а воображение, планирование или намерение.

Глава 4. Схема

Поколение назад главный спор между теорией «стимул - реакция» и «когнитивной» теорией научения у животных велся как раз по поводу того, что управляет поведением - подкрепление или ожидание. Хотя восприятие не меняет мира, оно меняет воспринимающего. Схема - это та часть полного перцептивного цикла, которая является внутренней по отношению к воспринимающему, она модифицируется опытом и тем или иным образом специфична в отношении того, что воспринимается. Схема принимает информацию, как только последняя оказывается на сенсорных поверхностях, и изменяется под влиянием этой информации; схема направляет движения и исследовательскую активность, благодаря которым открывается доступ к новой информации, вызывающей в свою очередь дальнейшие изменения схемы. С биологической точки зрения схема - часть нервной системы.

Сбор и сохранение информации. Согласно определению Шеннона, информация - это в первую очередь выбор альтернатив. Об информации можно говорить тогда, когда данная система находится в каком-то одном из ряда возможных состояний (см., например, ). Схемы формируются по мере накопления опыта. Только благодаря перцептивному научению мы приобретаем способность к восприятию все более тонких аспектов окружения. Схемы, существующие в каждый данный момент, являются продуктом индивидуального жизненного опыта, а также самого актуально разворачивающегося цикла. Теории, которые не учитывают возможности развития, не могут всерьез считаться теориями когнитивных процессов человека.

Глава 5. Внимание и проблема емкости

Наиболее интересной из современных методик изучения внимания является избирательное слушание. Решение следить за каким-то одним, а не другим сообщением важно потому, что оно является практически абсолютным. Если спросить испытуемого впоследствии о вторичном сообщении, то выяснится, что он фактически ничего о нем не знает. Подобно тому как можно затенять некоторое первичное сообщение в присутствии иррелевантного звукового сообщения, можно следить за визуально предъявляемым первичным событием, игнорируя другое, одновременно появляющееся в том же участке поля зрения. Естественность этой задачи и отсутствие интерференции со стороны второго эпизода просто удивительны. Испытуемый не видит иррелевантную игру точно так же, как он не слышит вторичное сообщение, хотя он и отдает себе отчет в том, что нечто другое также присутствует. Каким образом это возможно? Ведь первичное и вторичное события различаются не локализацией и не модальностью, а только своей внутренней структурой (рис. 3). Можно наложить два изображение и поставить задачу испытуемому: либо подсчет числа бросков мяча, либо ударов ладоней.

Циклическая модель восприятия позволяет легко объяснить эти результаты. Только эпизод, на который обращено внимание, включен в цикл предвосхищения, обследований и сбора информации; в результате только он и воспринимается. Внимание - это не что иное, как восприятие; мы выбираем то, что хотим видеть, предвосхищая структурированную информацию, которая будет при этом получена.

Двойное внимание как приобретенный навык. Современные теории внимания имеют еще одну общую особенность. Они рассматривают психику не только как пассивный, но и как неизменный механизм. С моей точки зрения, эти попытки едва ли можно считать успешными. Что происходит, когда люди намеренно стараются собирать информацию из вторичного сообщения? Невил Морей после нескольких часов тренировки в одновременном выполнении заданий на затенение и обнаружение чисел улучшил свои собственные результаты обнаружения чисел во вторичном канале до 83% по сравнению с 4% у среднего нетренированного испытуемого.

Когнитивную активность человека более целесообразно рассматривать как совокупность приобретенных навыков, чем как функционирование единого постоянного в отношении своих возможностей механизма. Сбор информации из вторичного источника не происходит автоматически, но и не блокируется каким-либо фильтрующим механизмом. Чем опытнее воспринимающий, тем больше он может воспринять. Хотя наша способность воспринимать информацию за пределами основного потока текущей активности нередко опирается на автоматические системы рассмотренного типа, она также может быть следствием приобретенных навыков или сознательного намерения.

Часто утверждается, что способность человека принимать и сохранять информацию должна иметь какой-то общий предел. С моей точки зрения, представление о едином центральном пределе возможностей переработки информации является заблуждением. Способности человека, разумеется, ограничены, но границы эти не являются монолитными или количественными, как думают некоторые. Само понятие «емкость» больше подходит для пассивного контейнера, в который складывают вещи, чем для активной и развивающейся структуры.

Вы можете продолжать встречаться с новыми людьми, изучать новые языки и исследовать новые области знания, пока у вас хватает энергии и есть соответствующие желания. Точно так же нет никаких физиологически или математически установленных пределов для количества информации, которую можно единовременно собрать. Причиной для сомнений в существовании единой центральной емкости является то, что тренированные индивиды могут с успехом сочетать много пар непрерывных и зависящих от времени действий, например, вождение машины и разговор, пение и игру с листа. Нередко отмечалось, однако, что такие комбинации разрушаются, как только одна из задач неожиданно становится трудной. Водители перестают разговаривать, когда возникает аварийная ситуация.

Сознание. Осталось рассмотреть последний аргумент в пользу представления об ограниченной емкости перерабатывающего механизма. Часто утверждается, что человек способен одновременно осознавать только что-то одно. Сознание подвергается изменениям в ходе всей жизни, поскольку мы научаемся по-новому воспринимать новые виды информации. В одних контекстах эти процессы изменения называются когнитивным развитием, в других - перцептивным научением; в политических ситуациях они получили недавно название «рост сознания». Однако напрасно искать в этой книге теорию сознания. Такие теории быстро опускаются до уровня обманчивых рассуждений об устройствах с ограниченной емкостью. Сознание - это аспект психической активности, а не пересадочная станция на интрапсихической магистрали.

Глава 6. Когнитивные карты

Восприятие часто наиболее эффективно во время движения: мы с максимальной точностью локализуем звуки, если двигаем головой, а форма объектов постигается нами особенно хорошо, если мы активно изучаем их с помощью рук. Роль движения для зрения особенно важна. Информация, собранная в результате самодвижения, оказывается, таким образом, систематически сопоставляемой с существующими схемами, и в частности с когнитивной картой или ориентировочной схемой близкого окружения.

Термин когнитивная карта был предложен Толменом . О когнитивных картах часто говорится так, как если бы они были умственными изображениями среды, которые можно разглядывать на досуге внутренним взором, в то время как его обладатель удобно расположился в кресле. Я буду пользоваться термином «ориентировочная схема» как синонимом «когнитивной карты», чтобы подчеркнуть, что это активная, направленная на поиск информации структура. Вместо того чтобы определять когнитивную карту как своего рода образ, я выскажу предположение, что само пространственное воображение является всего лишь аспектом функционирования ориентировочных схем (рис. 4). Когнитивные карты определяются сбором информации и действием, а не вербальным описанием. Путешествие - это одно, а рассказ о путешествии - другое. Ребенок способен найти дорогу задолго до того, как он будет в состоянии адекватно описать, где он был и как он туда попал.

Глава 7. Воображение и память

Установлено, что воображение и восприятие могут вступать в конфликт друг с другом, по крайней мере в определенных условиях. Воображение не смешивается обычно с восприятием, потому что последнее предполагает непрерывный сбор новой информации. Я полагаю, что переживание наличия образа представляет собой внутренний аспект готовности к восприятию воображаемого объекта и что различия между людьми в природе и качестве их образов отражают различие информации, к сбору которой они подготовились.

Образы не являются воспроизведениями или копиями ранее сформированных перцептов, поскольку восприятие по своей сути не сводится в первую очередь к получению перцептов. Образы - это не картинки в голове, а планы сбора информации из потенциально доступного окружения.

Когнитивные карты могут забываться до некоторой степени; иными словами, они утрачивают со временем какие-то свои детали. Забывание в этом смысле является, однако, менее сильным, чем можно было бы ожидать; мы с радостью обнаруживаем, что много лет спустя можем снова найти дорогу в некогда знакомой местности. Большинство ошибок, встречающихся при использовании когнитивных карт, обусловлены, видимо, не столько чистым «забыванием», сколько ошибками смешения или интерференции. Нередко у нас формируется более одной когнитивной карты данной части среды.

Тот факт, что когнитивные карты относительно устойчивы во времени и тем не менее легко поддаются модификациям, делает их удобными мнемоническими средствами. Метод локусов, изобретенный в древности греками, основывается именно на этих свойствах. Прежде всего необходимо ознакомиться с последовательностью каких-либо примечательных мест (локусов), расположенных вдоль некоторого маршрута. Заучив такую когнитивную карту, можно пользоваться ею снова и снова как мнемоническим средством. Для того чтобы запомнить какой-то случайный список предметов, вы должны просто последовательно зрительно представить их себе находящимися в определенных вами заранее и следующих друг за другом вдоль маршрута локусах. Чтобы вспомнить список, потребуется лишь мысленно повторить путь; каждый предмет из списка будет спокойно дожидаться на том месте, где вы его поместили.

Существуют и другие способы использования образов для запоминания вещей. В экспериментальной процедуре, называющейся «Метод парных ассоциаций», испытуемый заучивает большое число пар слов (например, «акула - колыбель»). Заучивание происходит гораздо быстрее, если просить испытуемого формировать умственные образы каждой пары, отображающие взаимодействие ее членов: например, представить себе акулу, грызущую колыбель.

Глава 8. Язык и его использование

Говорить - это значит совершать тонкие произвольные движения некоторыми частями своего тела, в результате чего информация об этих движениях поступает в окружающую среду. По этой причине речевые движения называют иногда артикуляционными жестами. Говорящий приводит в движение свои артикуляторные органы в процессе произнесения слов или - на другом уровне - сообщения мыслей, и только в этом более широком контексте соответствующие движения становятся предсказуемыми или понятными. Именно благодаря этому у слушающего создается впечатление, что он воспринимает слова и значения, а не артикуляционные события как таковые: слова и значения, таким образом, это плод его предвосхищений.

Тот факт, что речь представляет собой реальное физическое событие, имеет самое непосредственное отношение к тому, как мы ее переживаем. Фонемы - элементарные единицы, последовательное сочетание которых и представляет собой речь, - легче определить в терминах движения артикуляционных органов, чем на основе каких-либо достаточно простых акустических характеристик. Типичным примером этого являются взрывные согласные «д», «т», «б» и др. Хотя эти согласные легко опознаются слушающими, независимо от того, какая за ними следует гласная, определить их в акустических терминах совсем нелегко. «День» и «дай», например, безошибочно воспринимаются как начинающиеся одной и той же фонемой «д». Если же мы сопоставим акустические спектры (спектрограммы) этих слов, то нам трудно будет увидеть что-то общее между ними; начинаются они совсем по-разному.

Воспринимая речь, мы воспринимаем события, а не просто звуки. Это сразу же заставляет предположить возможность того, что могут оказаться полезными и другие источники информации об этих событиях. Хотя некоторые речевые события (например, движения языка) скрыты от наблюдателя, осуществляясь внутри головы, другие (особенно движения губ) легко доступны каждому, кто посмотрит на лицо говорящего. Люди, специально обученные чтению с губ, могут воспользоваться этой визуальной информацией для понимания того, что говорится, даже при полном отсутствии слуха.

Хотя обычно мы не вполне осознаем полимодальный характер восприятия речи, он может стать очевидным при демонстрации дублированного иностранного фильма или фильма, где не синхронизированы звук и изображение.

Дети обращаются с названиями предметов так, как если бы они были неотъемлемыми свойствами этих предметов. Название - это свойство вещи, которое должно быть произнесено человеком. Для психологов, а также вообще для многих взрослых термин интроспекция насыщен таинственными обертонами. Нам кажется, что мы описываем нечто, содержащееся в нас, а не в том, что нас окружает, нечто, доступное для обозрения только внутреннему оку, но не органам чувств. Дети лишены этих предубеждений. Даже когда они бойко описывают невидимые ими предметы, им и в голову не приходит, что они занимаются самоотчетом.

Глава 9. Некоторые последствия познания

Часто утверждается, что прогресс в психологии связан с угрозой свободе человеческой личности. Если психология представляет собой подлинную науку, цель ее должна состоять в раскрытии общих принципов природы человека. Вооружившись знанием этих принципов, не окажемся ли мы в состоянии управлять объектами психологических исследований? Многие склонны всерьез обсуждать эту возможность, хотя и не у всех она вызывает тревогу. Б. Ф. Скиннер, например, многократно заявлял, что психология уже располагает адекватными методами управления поведением, и если мы не будем проявлять излишнюю робость в реализации их на практике, то уже в самом ближайшем будущем станет возможным улучшение условий жизни человека. Мне, однако, кажется, что и надежды, и страхи, связанные с представлением о контроле за поведением, являются результатом недоразумения. Сам факт существования познавательной активности предполагает, что психологическое манипулирование поведением обречено на провал; оно не может обеспечить получения систематически предсказуемых результатов при условии нормального развития в рамках данной культуры.

Предвидение и контроль за поведением не являются, в сущности, психологическими феноменами. Какими знаниями должны мы располагать, чтобы предсказать, какие движения фигур или своих глаз осуществит мастер-шахматист? Его движения основываются на информации, собранной им с шахматной доски, поэтому предсказать их может только тот, кто имеет доступ к этой же информации. Другими словами, «предсказатель» должен понимать позицию по крайней мере не хуже самого мастера; он сам должен быть мастером! Если я начну играть с мастером, он неизменно будет выигрывать

Обратите внимание, что мастер не управляет моим поведением с помощью каких-то психологических ухищрений. Он всего лишь делает тот или иной ход, руководствуясь правилами игры, меняя тем самым мою шахматную среду и содержащиеся в ней возможности. Действительно, именно так почти всегда и контролируется поведение. Переделка мира - это очень эффективный способ переделки поведения; возможность переделки индивида в ситуации неизменного мира крайне сомнительна. Никакое изменение не будет иметь «управляющих» или предсказуемых последствий в отсутствие ясного понимания соответствующей части мира.

Предсказание и управление поведением в реальном мире требуют знания о мире в таких подробностях, которыми мы пока не располагаем, а получение этих знаний в любом случае не относится к компетенции психологов. Управление поведением требует не только того, чтобы среда была относительно замкнутой, но и того, чтобы управляющий понимал ее свойства не хуже, а желательно лучше, чем управляемый. В этом состоит то изначальное преимущество, которым обладают родители по отношению к своим детям; родительский контроль ослабляется (хорошо это или плохо), как только ребенок попадает в новое окружение, плохо известное родителям. Вообще каждое новое знание, приобретаемое человеком, делает его менее подверженным контролю. Образованными людьми несомненно труднее манипулировать, чем теми, кто лишен знаний. Истина действительно делает нас свободными. Подлинное обучение - это в первую очередь не метод манипулирования учащимися, как утверждают некоторые, а прямая его противоположность. И не потому, что образование делает человека более воинственным, а потому, что оно позволяет ему увидеть больше альтернативных возможностей действия.

На практике манипулирование осуществляется повсеместно вне связи с какой бы то ни было психологической теорией. Поскольку поведение опирается на информацию, на него можно повлиять посредством дезинформации. Ложь едва ли назовешь изобретением психологов, но она часто оказывается эффективной. Единственная защита против нее состоит в овладении источниками информации, на которые не распространяется контроль лжеца. Связь между свободой выбора и доступом к надежной информации является очень важной; одно не может существовать в полной мере без другого. Это создает исключительно острую опасность для свободы в современном обществе, где средства массовой информации и многоликий институт посредничества осуществляют контроль за доступом к важным фактам. Зловещая угроза свободе со стороны стремящихся к манипулированию другими людьми психологов - иллюзия, между тем как опасность систематического получения неверной информации вполне реальна.

На первый взгляд концепция познавательной активности, изложенная в этой книге, только затуманивает общую картину. Схемы формируются в опыте, опыт у каждого человека свой; следовательно, мы все должны очень отличаться друг от друга. Поскольку перцептивный опыт каждого человека уникален, мы все должны располагать уникальными когнитивными структурами, и, по мере того как мы становимся старше и все более отличными друг от друга, эти различия должны только усиливаться. В то же время мы все воспринимаем одни и те же наиболее заметные элементы окружения, хотя можем расходиться в оценке соответствующих представлений. Такая согласованность должна означать, что субъективные миры в конечном счете не столь уж отличаются друг от друга и что наши изначальные схемы подготавливают нас к тому, чтобы замечать достаточно общие вещи.

Эмоции и физиогномическое восприятие. Нам осталось рассмотреть еще один вид восприятий человека. Люди для нас не только некие типичные представители общества, но также и конкретные индивиды, наделенные меняющимися чувствами и эмоциями. Я в буквальном смысле слова вижу, как вы себя чувствуете. Для объяснения такого рода восприятия был предложен целый ряд гипотез, ни одна из которых, однако, не является достаточно удовлетворительной.

Вызывает ли у нас вид эмоционально возбужденного человека в силу некой таинственной эмпатии идентичные чувства - чувства, которые мы простодушно приписываем воспринимаемому лицу? Это представление в принципе ложно: мы, несомненно, способны воспринимать враждебность другого человека, не испытывая при этом сами враждебности, равно как и воспринимать страсть другого, оставаясь при этом совершенно бесстрастными. Теория эмпатии имеет ту же логическую форму, что и моторная теория восприятия речи, и страдает теми же основными недостатками.

Для физиогномического восприятия также необходимо наличие подготавливающей схемы, готовой воспринять информацию и задать направление дальнейшему обследованию, в процессе которого осуществится сбор новой информации. Эмоции страха и гнева связаны скорее с предвосхищением поведения, чем с его реализацией животного мира. Все мы располагаем схемами для физиогномического восприятия. Такие схемы не могут возникнуть из ничего, и трудно представить себе, как они могли бы сформироваться вне социального опыта. Вполне вероятно, что они даны нам от рождения. Подобно другим животным, мы рождаемся в какой-то мере готовыми к сбору экспрессивных сигналов, поступающих от других представителей нашего биологического вида.

Интроспекция или самонаблюдение - метод психологического исследования, который заключается в наблюдении собственных психических процессов без использования каких-либо инструментов или эталонов. Интроспекция - метод углубленного исследования и познания человеком моментов собственной активности: отдельных мыслей, образов, чувств, переживаний, актов мышления.

Перцептивный – в психологии имеющий отношение к чувственному восприятию, перцепции . В одних случаях в сенсорике в той или иной мере преобладает аффективный, в другой перцептивный характер, первый по преимуществу в тех видах чувствительности, которые служат главным образом для регулирования внутренних взаимоотношений организма; второй - в тех, которые по преимуществу регулируют его взаимоотношения с окружающей средой.

Эмпатия – осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека, без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания.

(2012-02-17 ) (83 года)

Ульрик Найссер (англ. Ulric Neisser ; 8 декабря , Киль , Германия - 17 февраля ) - американский психолог, член Национальной академии наук США . Преподаватель Корнелльского университета . Лауреат премий Гуггенгейма и Слоуна. Внес существенный вклад в становление когнитивной психологии во второй половине XX века.

Биография

Родился в Киле, Германия, в семье видного экономиста еврейского происхождения Ганса Филипа Нейссера (1895-1975), уроженца Бреславля . Переехал в США в 1931. В 1950 получил степень бакалавра в Гарвардском университете и магистра в Суортморском колледже. В 1956 получил докторскую степень в Гарварде. Впоследствии преподавал в университетах Брандейса, Корнелла, Эмори.

Вклад

В 1976 Найссер написал работу «Познание и реальность», где сформулировал основные проблемы дисциплины. Во-первых, он высказал неудовлетворенность чрезмерным присутствием в когнитивной психологии моделей информационной обработки. Во-вторых, он склонялся к мнению, что когнитивная психология не в состоянии эффективно решать повседневные проблемы и особенности человеческого поведения. Ответственность за такую ситуацию Найссер возлагал на практически полную ориентацию исследований на лабораторные методы эксперимента, предполагающие низкую внешнюю (экологическую) валидность получаемых результатов. В-третьих, Найссер выразил поддержку теории прямого восприятия Джеймса и Элеанор Гибсонов . Найссер отмечает, что у когнитивной психологии немного шансов реализовать свой потенциал без внимательного изучения работ Гибсонов по восприятию. Последние утверждали, что понимание человеческого поведения в первую очередь предполагает тщательный анализ той информации, которая доступна любому воспринимающему организму. На русском языке работа была опубликована в 1981.

В 1998 Найссер по результатам работы в комиссии Американской психологической ассоциации публикует работу Восходящая кривая: Долгосрочный прирост в IQ и связанных с ним измерителях .

Публикации

Найссер У. Познание и реальность. - М.: Прогресс, 1981.
Neisser, U. (1967) Cognitive Psychology. Appleton-Century-Crofts New York
Neisser, U. (1976) Cognition and Reality: Principles and Implications of Cognitive Psychology. WH Freeman
Neisser, U. (1998) The Rising Curve: Long-Term Gains in IQ and Related Measures. American Psychological Association

Напишите отзыв о статье "Найссер, Ульрик"

Примечания

Отрывок, характеризующий Найссер, Ульрик

«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.

Что такое когнитивная психология? (У. Найссер)

После первой мировой войны и до 60-х гг. бихевиоризм и психоанализ (или их ответвления) настолько доминировали в американской психологии, что когнитивные процессы были почти совсем преданы забвению. Не многие психологи интересовались тем, как приобретается знание. Восприятие - наиболее фундаментальный когнитивный акт - изучалось главным образом небольшой группой исследователей следовавших "гештальтистской" традиции, а также некоторыми другими психологами, интересовавшимися проблемами измерения и физиологии сенсорных процессов. Ж. Пиаже и его сотрудники изучали когнитивное развитие, однако их работы не получили широкого признания. Работы по вниманию отсутствовали. Исследования памяти никогда не прекращались полностью, однако они были сосредоточены в основном на анализе запоминания "бессмысленных слогов" в строго определенных лабораторных ситуациях, применительно к которым только т имели смысл получаемые результаты. Вследствие этого в глазах общества психология оказалась наукой, занимающейся главным образом сексуальными проблемами, приспособительным поведением и контролем за поведением.

В последние несколько лет ситуация коренным образом изменилась. Психические процессы снова оказались в центре живого интереса. Возникла новая область, называемая когнитивной психологией. Она изучает восприятие, память, внимание, распознавание конфигураций, решение задач, психологические аспекты речи, когнитивное развитие и множество других проблем, в течение полувека ожидавших своей очереди. Специальные журналы, некогда перегруженные статьями о поведении животных, заполнены сейчас отчетами о когнитивных экспериментах; то и дело возникают новые журналы: "Cognitive Psychology", "Cognition", "Memory and Cognition", "Perception and Psychophysics".

Такой ход событий был обусловлен несколькими причинами, однако важнейшей из них было, видимо, появление электронно-вычислительных машин (ЭВМ). Дело не только в том, что ЭВМ облегчает проведение экспериментов и делает возможным тщательный анализ получаемых результатов. Оказалось, что операции, выполняемые самой электронно-вычислительной машиной, в некоторых отношениях аналогичны когнитивным! процессам. ЭВМ получает информацию, манипулирует символами, сохраняет в "памяти" элементы информации и снова их извлекает, классифицирует информацию на входе, распознает конфигурации и т. д. Делает ли она все это именно так, как человек, представлялось менее важным по сравнению с тем, что она вообще способна это делать. Появление ЭВМ послужило давно уже необходимым подтверждением того, что когнитивные процессы вполне реальны, что их можно исследовать и даже, может быть, понять. Вместе с ЭВМ появился также новый словарь и новый набор понятий, относящихся к когнитивной деятельности; такие термины, как информация, вход, переработка, кодирование " подпрограмма, стали обычным делом. Некоторые теоретики начали даже утверждать, что все психологические теории должны быть явным образом сформулированы в виде машинных программ. Другие не соглашались с этим и продолжают не соглашаться, никто, однако, не сомневается в важности аналогий с компьютером для современной психологии.

По мере развития концепции переработки информации попытка прослеживания движения потока информации в "системе" (т. е. в мозгу) стала первоочередной целью в этой новой области. (Именно так сформулировал эту цель и я в книге "Когнитивная психология".) Быстрое развитие нескольких новых экспериментальных методов, предложенных Бродбентом, Сперлингом, Стернбергом и другими, породило опьяняющее

чувство прогресса. Эти методики были только началом; за ними последовал настоящий поток новых методов, большинство из которых основывалось на точной временной регистрации стимулов и ответов и полностью исключало при этом необходимость интроспекции. Умножение этих остроумных и в научном отношении безупречных методов создавало впечатление, что когнитивная психология сумеет избежать все те ловушки, в которые попала старая психология, - многие и сейчас склонны так думать.

Этот оптимизм был, видимо, преждевременным. Изучение процессов переработки информации становится все более распространенным и престижным, однако оно пока еще не связано с такой теорией человеческой природы, которая могла бы найти себе применение за пределами лаборатории. И даже в лаборатории ее основные постулаты не выходят за рамки той компьютерной модели, которой она обязана своим существованием. То, как люди действуют в реальном мире, как они взаимодействуют с ним, по-прежнему не принимается в расчет. Действительно, постулаты, лежащие в основе большинства современных работ, посвященных переработке информации, удивительно мало отличаются от постулатов интроспективной психологии XIX в., несмотря на отказ от интроспекции как таковой.

Если когнитивная психология будет и впредь столь тесно связана с этой моделью, ей придется, видимо, столкнуться с трудностями. Недостаточная экологическая валидность, безразличие к вопросам культуры, отсутствие среди изучаемых феноменов главных характеристик восприятия и памяти, как они проявляются в повседневной жизни, способны превратить такую психологию в узкую и неинтересную область специальных исследований. Уже есть признаки того, что именно это и происходит. Возникновение новых методик больше не вселяет надежд, а скорее действует угнетающе. В своей недавней работе Аллан Ньюэлл приводит ни много ни мало 59 экспериментальных процедур, используемых в настоящее время. Он явно выражает сомнение в том, что еще одно "поколение" исследований этого типа и разработка еще большего числа методов сделают нас сколько-нибудь мудрее. 57 процедур из списка Ньюэлла предполагают искусственные лабораторные ситуации; единственные методики, в которых есть какая-то доля экологической валидности, связаны с игрой в шахматы и рассматриванием Луны.

Изменить эту тенденцию можно, как я думаю, только придав когнитивным исследованиям более "реалистический" характер в нескольких смыслах этого слова. Во-первых, представители когнитивной психологии должны приложить большие усилия для понимания познавательной активности в том виде, какой она имеет в обычной среде в контексте естественной целенаправленной деятельности. Это означает не прекращение лабораторных экспериментов, а сосредоточение внимания на экологически более важных переменных, чем те, которые оказываются легкодоступными для манипулирования в эксперименте. Во-вторых, придется уделить больше внимания деталям того реального мира, в котором обитают воспринимающие и мыслящие индивиды, а также тонкой структуре информации, предоставляемой им этим миром. Возможно, мы тратим слишком много усилий на построение гипотетических моделей психики и слишком мало занимаемся анализом той среды, дЛя обеспечения взаимодействия с которой она формировалась. В-третьих, психология должна как-то учитывать тонкие и сложные когнитивные навыки, которые люди действительно способны приобретать, а также то обстоятельство, что эти навыки претерпевают систематические изменения. Удовлетворительная теория когнитивной активности человека едва ли может быть результатом таких экспериментов, где неопытным испытуемым приходится выполнять новые и бессмысленные задачи. Наконец, представители когнитивной психологии должны интересоваться тем, как связана их работа с более фундаментальными проблемами.

Цель данной книги состоит в том, чтобы показать" что такая задача вполне осуществима. Действительно, соответствующая работа уже ведется; существует много плодотворных направлений исследований, на которые она способна опереться. Генетические исследования Пиаже и Бауэра, работы по восприятию Джеймса и Элеоноры Гибсонов, возобновившийся интерес к естественным когнитивным картам, к семантическим теориям языка и к наблюдению за усвоением языка в Обычных условиях - эти и многие другие исследования можно рассматривать как вклад в содержательную когнитивную психологию. На них я и буду в основном опираться в дальнейшем. Там, где подобные исследования пока отсутствуют, придется заполнять пробелы гипотезами и умозрительными рассуждениями. Даже если некоторые из моих теоретических построений окажутся ложными, они могут помочь другим предложить собственные более адекватные гипотезы.

Хотя моя цель - рассмотреть все аспекты познавательных процессов в контексте реальной жизнедеятельности, большинство последующих рассуждений будет иметь отношение только к восприятию. Отчасти это связано с тем, что восприятие представляет собой основную когнитивную активность, порождающую все остальные виды. Однако еще важнее то, что в восприятии встречаются когнитивная активность и реальность. Я не думаю, что большинство психологов правильно понимают природу этой встречи. Доминирующая точка зрения состоит в превознесении воспринимающего: утверждается, что он перерабатывает, трансформирует, перекодирует, ассимилирует и вообще придает форму тому, что в противном случае было бы бессмысленным хаосом. Этот подход не может быть правильным; назначение восприятия, как и эволюции, несомненно, состоит в раскрытии того, что же действительно представляет собой окружающая среда, и в приспособлении к ней.

Резко возражая против концепции переработки информации, Джеймс Гибсон предложил такую теорию восприятия, в которой внутренние психические процессы вообще не играют никакой роли; воспринимающий непосредственно собирает информацию, предлагаемую ему окружающим миром. Концептуальная схема, разработанная Гибсоном в рамках данной теории, весьма конструктивна, и я буду широко опираться на нее. Тем не менее гибсоновская точка зрения на восприятие также представляется неадекватной, хотя бы потому, что в ней очень мало говорится о вкладе воспринимающего в перцептивный акт. В каждом воспринимающем организме должны существовать определенного рода структуры, позволяющие ему замечать одни аспекты среды больше, чем другие, или вообще что-либо замечать.

Схема

Видимо, нет лучшего слова, чем бартлеттовская "схема", для обозначения главной когнитивной структуры восприятия. (Бартлетт не был вполне доволен им, то же самое я могу сказать и о себе.) Поскольку этот термин уже ранее широко употреблялся во множестве значений, я попытаюсь как можно более четко определить, что я под ним понимаю. Схема - это та часть полного перцептивного цикла, которая является внутренней по отношению к воспринимающему, она модифицируется опытом и тем или иным образом специфична в отношении того, что воспринимается. Схема принимает информацию, как только последняя оказывается на сенсорных поверхностях, и изменяется под влиянием этой информации; схема направляет движения и исследовательскую активность, благодаря которым открывается доступ к новой информации, вызывающей в свою очередь дальнейшие изменения схемы (см. рис.).

С биологической точки зрения схема - часть нервной системы. Это некоторое активное множество физиологических структур и процессов; не отдельный центр в мозгу, а целая система, включающая рецепторы, афференты, центральные 4прогнозирующие элементы и эфференты. Внутри самого мозга должны существовать какие-то образования, активностью которых можно было бы объяснить организацию схемы и ее способность к модификации: объединения нейронов, функциональные иерархии, флуктуирующие электрические потенциалы, а также другие, пока неведомые нам вещи. Мало вероятно, что столь сложная физиологическая активность может быть описана в терминах однонаправленного потока информации или единой временной последовательности операций. Она не просто начинается на периферии и через какое-то время достигает определенного центра; подобная активность должна включать в себя много различных реципрокных и латеральных связей. Она не может также начинаться в какой-то определенный момент времени и завершаться в другой; непрерывное функционирование различных подсистем тем или иным образом накладывается друг на друга, порождая тем самым множество "хранилищ информации" самых разных видов. Важно, хотя и чрезвычайно трудно, понять, что представляют собой эти структуры с физиологической точки зрения. Сейчас, однако, моя цель состоит лишь в том, чтобы понять их связь с перцептивным циклом, частью которого они являются. Восприятие предполагает реальный мир в той же мере, как и нервную систему.

Функции схем можно проиллюстрировать посредством нескольких аналогий. Если рассматривать схему как систему приема информации, то ее можно в каком-то смысле уподобить тому, что на языке программирования вычислительных машин называют форматом (format). Форматы определяют, к какому виду должна быть приведена информация, чтобы можно было дать ей непротиворечивую интерпретацию. Другая информация будет либо игнорироваться, либо вести к бессмысленным результатам. Эта предварительная спецификация, однако, не должна быть чрезмерно строгой. Как уже упоминалось, схема способна работать на различных уровнях обобщенности. Вы можете быть готовыми к тому, чтобы увидеть "что-то", или "кого-то", или своего шурина Джорджа, или улыбку на лице Джорджа, или даже циничную улыбку на лице Джорджа.

Схема эта не просто формат; она функционирует также в качестве плана того типа, о котором писали Миллер, Галантер и Прибрам в своей богатой плодотворными идеями книге. Перцептивные схемы - это планы сбора информации об объектах и событиях, получения новой информации для заполнения формата. Одной из их важнейших функций в случае зрения является направление исследовательских движений головы и глаз. Но схема определяет воспринимаемое даже тогда, когда явные движения отсутствуют (слушание - хороший тому пример), поскольку любая информация воспринимается только в том случае, если имеется развивающийся формат, готовый к ее приему. Информация, не соответствующая такому формату, остается неиспользованной. Восприятие по самой своей природе избирательно.

Аналогия между схемами, форматами и планами не является полной. Настоящие форматы и планы предполагают резкое разграничение между формой и содержанием, которого нет в случае схем. Информация, заполоняющая формат в какой-то момент циклического процесса, становится частью формата в следующий момент, определяя то, как будет приниматься дальнейшая информация. Схема не только план, но также и исполнитель плана. Это структура действия, равно как и структура для действия.

Активность схемы не зависит от какого-либо внешнего источника энергии. При наличии информации нужного вида схема примет ее и, может быть, вызовет действия, направленные на поиск новой информации. Но у организма имеется много схем, связанных друг с другом сложным образом. Экстенсивные схемы, как правило, содержат в себе менее широкие схемы. В таких случаях экстенсивные схемы часто определяют, или "мотивируют", активность содержащихся в них схем. Мотивы - это не чужеродные силы, вызывающие к жизни обычно пассивные системы; это просто более широкие схемы, принимающие информацию и направляющие действия в более крупном масштабе. Следует отметить также, что активности, направляемые двумя схемами, могут вступить в конфликт друг с другом или даже оказаться совершенно несовместимыми. То, что происходит в таких случаях, называется избирательным вниманием.

Если прибегнуть к генетическим аналогиям, схема в любой данный момент времени напоминает скорее генотип, чем фенотип. Она делает возможным развитие по некоторым определенным направлениям, но конкретный характер такого развития определяется только взаимодействием со средой. Было бы ошибкой отождествлять схему с воспринимаемым, точно так же как ошибочно отождествлять ген с какой-то определенной частью взрослого организма. Можно сказать, что восприятие определяется схемами в том же смысле, в каком наблюдаемые свойства организма определяются соответствующими генами; восприятие является результатом взаимодействия схемы и наличной информации. В действительности восприятие и есть такое взаимодействие.

Конструируя предвосхищающую схему, воспринимающий осуществляет некий акт, включающий как информацию от среды, так и его собственные когнитивные механизмы. Он сам изменяется в результате получения новой информации. Это изменение не сводится к созданию внутренней копии там, где раньше ничего не было; речь идет об изменении перцептивной схемы, так что следующий акт потечет уже по другому руслу. Из-за таких изменений, а также из-за того, что мир открывает квалифицированному наблюдателю бесконечно богатую информационную фактуру, два перцептивных акта никогда не являются тождественными.

Обсуждая понятие схемы, нельзя обойти молчанием два важных понятия, имеющих с ним по крайней мере фамильное сходство. Первое предложено Марвином Минским и относится к области искусственного интеллекта и робототехнике, другим мы обязаны социологу Эрвину Гоффману. Любопытно, что оба воспользовались одним и тем же словом рамка (frame). Хотя на первый взгляд эти понятия имеют мало общего, оба они отражают попытку подчеркнуть решающую роль контекста и значения в когнитивной активности... Минский (в лаборатории которого главным образом были, выполнены эти работы) пришел тем не менее к выводу, что адекватное распознавание и описание ситуаций реальных сцен никогда не будут возможны на основе одних только полученных в данный момент входных сигналов. Он полагает, что для каждой новой ситуации у ЭВМ должна быть готова рамка или иерархия рамок, предвосхищающих основные моменты того, что должно появиться. Если ЭВМ осматривает комнату, она должна ожидать, что найдет стены, двери, окна, мебель и т. д.; только таким образом можно интерпретировать наличную информацию, оказывающуюся в противном случае принципиально неоднозначной. Минский считает, что в отсутствие информации такая система будет осуществлять "априорное означивание", например постулировать существование стены с правой стороны, даже если она не получила каких-либо релевантных подтверждений...

Понятие сбора информации является центральным гкак в моих рассуждениях, так и в аргументации Гиббона... Воспринимающий также представляет собой физическую систему, находящуюся в контакте с оптическим потоком. Состояние такой системы отчасти определяется структурой этого потока; это означает, что системе передается информация. Когда это происходит, т. е. когда нервная система выделяет структуру света, мы говорим, что информация собрана воспринимающим. Если сама информация - те аспекты оптической структуры, которые оказали воздействие на воспринимающего, - специфицирует свойства реальных объектов, имеет место восприятие этих свойств и объектов.

Сбор информации требует соответствующей перцептивной системы - соответствующей в том смысле, что ее состояние может быть целесообразно изменено контактом со структурированным светом. Часто утверждается, что эта система (называемая здесь схемой) должна перерабатывать доступную ей информацию. Этот термин может ввести в заблуждение. Информация как таковая не меняется, поскольку она уже содержалась в свете. Схема собирает информацию, меняется ею, использует ее.

Схемы формируются по мере накопления опыта. Сбор информации сначала происходит грубо и неэффективно, как и обеспечивающая непрерывность перциптивного цикла исследовательская активность. Только благодаря перцептивному научению мы приобретаем способность к восприятию все более тонких аспектов окружения. Схемы, существующие в каждый данный момент, являются продуктом индивидуального жизненного опыта, а также самого актуально разворачивающегося цикла. Теории, которые не учитывают возможности развития, не могут всерьез считаться теориями когнитивных процессов человека.

Факт перцептивного научения предполагает, что в каждый момент времени, А 1 состояние схемы каким-то образом связано с ее состоянием в предшествующий момент, А 0 . Согласно определению передачи информации можно было бы утверждать, что от А 0 к A 1 была "передана" информация. Однако гораздо понятнее будет, если мы скажем, что информация была "сохранена", или "удержана". Таким образом, схемы позволяют нам не только воспринимать текущие события, но и удерживать информацию о событиях, имевших место в прошлом.

Понятие сохранения информации играет ключевую роль в большинстве современных теорий памяти. Часто можно слышать утверждение, что функционирование мозга напоминает, в сущности, работу большой библиотечной поисковой системы. С этой точки зрения, следы, оставляемые событиями прошлой жизни индивида, накапливаются на библиотечных полках (в долговременной памяти) и время от времени извлекаются оттуда в целях сознательного просмотра. Если библиотекарь не может их обнаружить, то имеет место забывание. Каковы бы ни были достоинства такого подхода, я здесь имею в виду нечто иное. Индивида, располагающего неактивной в данный момент схемой, нельзя считать владельцем некой конкретной умственной-собственности. Он является всего лишь организмом, обладающим определенными потенциальными возможностями. Неактивные схемы суть не объекты, а лишь аспекты структуры нервной системы. Хотя они и удерживают информацию в специальном смысле слова, она. собирается не таким образом, как это происходит в случае информации, содержащейся в свете. Факт сохранения проявляется лишь в специфике предвосхищения, сопровождающего использование схемы (...)

В жизни человека нет такого периода, когда он был бы полностью лишен схем. Новорожденный, открывая глаза, видит мир, бесконечно богатый информацией; он должен быть хотя бы частично готовым к тому, чтобы начать перцептивный цикл и подготовиться к последующей информации.

В таком случае придется признать, что даже самые маленькие дети обладают некоторым врожденным перцептивным снаряжением - не только органами чувств, но и нейронными схемами для управления ими. В то же время нам не нужно признавать слишком многого. Старая платоновская идея о том, что любое значение является врожденным, представляется совершенно неадекватной меняющимся условиям жизни человека. Люди должны познавать свой мир; они не знают заранее, каким он будет, и они никогда не узнают о нем всего, как бы умны и проницательны они ни были. По моему мнению, младенцам известно, как найти путь и познакомиться с тем, что их окружает, а также то, как организовать полученную информацию таким образом, чтобы она помогла им получить ее еще больше. Даже эти их знания очень ограничены, однако для начала этого вполне достаточно.

Существует множество экспериментальных подтверждений сказанному. Для мланденцев характерно много различных видов поведения по сбору информации; с самого начала они вовлечены в осуществление циклической перцептивной активности: смотрят в направлении звука, следят глазами за предметами и тянутся к вещам, которые видят(...)

Перцептивное развитие происходит не автоматически, под воздействием врожденных механизмов, независимо от среды. Цикл из предвосхищения и сбора информации, связывающий воспринимающего с миром, может развиваться только по путям, предлагаемым миром(...)

В нормальном окружении большинство доступных восприятию объектов и событий"-обладает значением. Они предоставляют разнообразные возможности для действия: указывают на то, что уже случилось или еще должно случиться; естественно включаются в более широкий контекст и обладают индивидуальностью, выходящей за рамки их элементарных физических свойств. Эти значения могут восприниматься и действительно воспринимаются. Мы видим, что данное выражение лица представляет собой циничную усмешку, или что предмет на столе - ручка, или что вон там под надписью "Выход" есть дверь. Читая или слушая, мы

воспринимаем значения слов и предложении, ход рассуждений и оттенки эмоций. Такое восприятие часто кажется прямым в том смысле, что мы осознаем значения, как. бы не замечая физические детали, из которых они строятся. По крайней мере мы часто не можем описать эти детали (как определить циничную усмешку?) и быстро забываем их, даже если потенциально на них можно указать (начиналось ли предыдущее предложение словами "Такое восприятие..." или "Это восприятие..."?).

Если восприятие представляет собой циклическую активность такого рода, как показано на рис. 1, нет необходимости приписывать значение либо только среде, либо только воспринимающему, а также удивляться тому, что значение осознается раньше (или в отсутствие) физических характеристик, от учета которых оно, очевидно, зависит. Для восприятия любого аспекта объекта - будь то значение улыбки вашего шурина Джорджа или относительная длина его бровей и рта - требуется время. Ваши схемы развиваются по-иному в каждом из этих случаев, и вы осуществляете различные исследовательские движения глаз для получения соответствующей информации. В одном случае вы ищете и находите на лице дополнительные признаки улыбки, определенные движения, которые характеризуют динамику улыбки во времени, ищете и находите (в течение большего периода времени) какие-то поступки Джорджа, дополнительно подтверждающие наличие у него соответствующего чувства. В другом случае вы, возможно, будете искать информацию, уточняющую, например, действительно ли уголки его рта ближе подтягиваются к краю лица, чем брови. Увидите ли вы значение улыбки или только ее форму, зависит от того, в какой перцептивный цикл вы вовлечены, а не от какого-либо единичного мгновенного сигнала и его переработки в вашей голове. Логически ни один из рассмотренных видов восприятия (а таких видов в этом смысле существует бесконечное множество) не предшествует другому. Восприятие геометрических свойств не осуществляется на более низком уровне переработки, чем восприятие значения; нет также оснований полагать; что оно возникает раньше в перцептивном развитии ребенка.

Ульрик Найссер (англ. Ulric Neisser ; род. 8 декабря 1928, Киль, Германия) - американский психолог, член Национальной академии наук США. Преподаватель Корнелльского университета. Лауреат премий Гуггенгейма и Слоуна. Внес существенный вклад в становление когнитивной психологии во второй половине XX века.

Биография

Родился в Киле, Германия. Переехал в США в 1931. В 1950 получил степень бакалавра в Гарвардском университете и магистра в Суортморском колледже. В 1956 получил докторскую степень в Гарварде. Впоследствии преподавал в университетах Брандейса, Корнелла, Эмори.

Вклад

В 1976 Найссер написал работу «Познание и реальность», где сформулировал основные проблемы дисциплины. Во-первых, он высказал неудовлетворенность чрезмерным присутствием в когнитивной психологии моделей информационной обработки. Во-вторых, он склонялся к мнению, что когнитивная психология не в состоянии эффективно решать повседневные проблемы и особенности человеческого поведения. Ответственность за такую ситуацию Найссер возлагал на практически полную ориентацию исследований на лабораторные методы эксперимента, предполагающие низкую внешнюю (экологическую) валидность получаемых результатов. В-третьих, Найссер выразил поддержку теории прямого восприятия Джеймса и Элеанор Гибсонов. Найссер отмечает, что у когнитивной психологии немного шансов реализовать свой потенциал без внимательного изучения работ Гибсонов по восприятию. Последние утверждали, что понимание человеческого поведения в первую очередь предполагает тщательный анализ той информации, которая доступна любому воспринимающему организму. На русском языке работа была опубликована в 1981.

Публикации

Найссер У. Познание и реальность. - М.: Прогресс, 1981.
Neisser, U. (1967) Cognitive Psychology. Appleton-Century-Crofts New York
Neisser, U. (1976) Cognition and Reality: Principles and Implications of Cognitive Psychology. WH Freeman
Neisser, U. (1998) The Rising Curve: Long-Term Gains in IQ and Related Measures. American Psychological Association

Биография

Вклад

В 1976 Найссер написал работу «Познание и реальность», где сформулировал основные проблемы дисциплины. Во-первых, он высказал неудовлетворенность чрезмерным присутствием в когнитивной психологии моделей информационной обработки. Во-вторых, он склонялся к мнению, что когнитивная психология не в состоянии эффективно решать повседневные проблемы и особенности человеческого поведения. Ответственность за такую ситуацию Найссер возлагал на практически полную ориентацию исследований на лабораторные методы эксперимента, предполагающие низкую внешнюю (экологическую) валидность получаемых результатов. В-третьих, Найссер выразил поддержку теории прямого восприятия Джеймса и Элеанор Гибсонов. Найссер отмечает, что у когнитивной психологии немного шансов реализовать свой потенциал без внимательного изучения работ Гибсонов по восприятию. Последние утверждали, что понимание человеческого поведения в первую очередь предполагает тщательный анализ той информации, которая доступна любому воспринимающему организму. На русском языке работа была опубликована в 1981.

Публикации

Найссер У. Познание и реальность. - М.: Прогресс, 1981.
Neisser, U. (1967) Cognitive Psychology. Appleton-Century-Crofts New York
Neisser, U. (1976) Cognition and Reality: Principles and Implications of Cognitive Psychology. WH Freeman
Neisser, U. (1998) The Rising Curve: Long-Term Gains in IQ and Related Measures. American Psychological Association