Возникновение фашизма в германии. "откуда произрастала жестокость немцких солдат" или "особенности национального самосознания немцев" Немцы фашисты или нацисты

Давно собирался написать пост об этом и многим обещал, но всё руки не доходили.

Про "зверства фашистов" слышали все и в сети на этой почве немало холиваров. Например есть такой миф, что все зверства проводились всякими коллаборационистами, а собственно германский солдат был мил, добродушен гуманен и вообще ребёнка не обидит. Видимо такие выгодны разнообразным неонацистам и потому ими распространяются.
Часто вина за карательные акции, сжигание деревень и т.д. возлагают на фашистскую идеологию, план Ост о официальную политику геноцида: мол рядовых немцев заставляли вот они и подчинялись, чтобы не навлечь на себя гнев. а так сами то они ни за что бы никогда... Это справедливо лишь отчасти. Да, во второй мировой войне таковой была официальная политика, но "рядовые немцы" охотно и радостно выполняли и перевыполняли возложенные на них обязанности.

Весь секрет кроется в национальной немецкой психологии. И начинать её рассматривать стоит с самого начала формирования единой Германии.
В 1870 году началась Франко-прусская война. Канцлер Пруссии Отто фон Бисмарк и король Вильгельм I надеялись в результате войны объединить Германию и подорвать могущество Франции. Французский император Наполеон III стремился не допустить объединения Германии и сохранить европейскую гегемонию Франции. Войска Северогерманского союза одержали полную победу.
В северогерманский союз входили королевства (Пруссия, Саксония), великие герцогства: (Гессен-Дармштадт, Саксен-Веймар, Мекленбург-Шверин, Мекленбург-Стрелиц, Ольденбург), герцогства (Брауншвейг, Саксен-Кобург-Гота, Саксен-Альтенбург, Саксен-Мейнинген, Ангальт), княжества (Шварцбург-Зондерсгаузен, Шварцбург-Рудольштадт, Вальдек, Рёйсс (младшей линии), Рёйсс (старшей линии), Шаумбург-Липпе, Липпе-Детмольд) а так же свободные города: Бремен, Гамбург, Любек.
18 января 1871 года в Версале Бисмарк и Вильгельм I объявили о создании Германской империи на базе северогерсманского союза. К империи быстро присоединились государства, не входившие в состав Северогерманского союза — Бавария и прочие южногерманские страны. Отсюда начинается "Единая Германия" или просто германия, какой её привычно сейчас воспринимать.

А до того на месте Германии существовал лютый феодализм и раздробленность с междоусобными конфликтами и грызней за землю. То есть не было немцев как таковых в плане национального самосознания, были прусаки, саксонцы, баварцы, гамбургцы...
Свежесозданную империю нужно было скрепить намертво в единое государство чтобы обратно не развалилась. И если в экономическом плане основой империи послужили 5 миллиардов франков, которые французы выплатили немцам в качестве контрибуции, то в политическом плане всё было сложнее. Каждый участник союза тем сильнее хотел сохранить самоуправление и политическую независимость, чем сильнее и влиятельнее был. Пруссия, Саксония, Бавария, Вюртемберг.получили статус полу-автономных королевств, и подчинялись только прусскому королю напрямую (что носило скорее официальный, публичный характер, реально же являлось самоуправлением). Сохранили свою власть и правительства трех «вольных ганзейских городов»: Гамбург, Любек, Бремен. Все "осколки поменьше" в большей или меньшей степени управлялись единым правительствам, но тоже заявляли о себе как о суверенных образованиях.
По конституции, президентство принадлежало прусскому королю, который пользовался титулом германского императора, но по сути был политической марионеткой: он по конституции не пользовался даже задерживающим veto и имел лишь право обнародовать законы (то есть по сути - работать глашатаем). Имперский канцлер являлся главным органом исполнительной власти и вместе с тем единственным лицом, ответственным перед союзным советом и рейхстагом за все действия этой власти. По сути рейхсканцлер был главой государства, хоть и не был им официально.

Вернёмся к самим немцам. Чтобы империя не развалилась, её население нужно сплотить. И Бисмарк выбрал для этих целей идею единой германии как идею единой нации, вернее идею единой и единственной нации победителей, которым судьбой предназначено властвовать над остальными народами, и нации если не сверхлюдей, то единственных наследников великих богов - точно . За историческую основу взяли эпоху "германских племён", когда все разнообразные племена были связаны скандинавской мифологией.
Плюс к тому сразу после создания Германская Империя заключила союз с Австрия-Венгрией и расширила свои территории за счёт колоний: Того, Камерун, континентальная часть Танзании (Танганьика), Намибия, Руанда и Бурунди в Африке; порт Циндао (Кайтчоу) на полуострове Шаньдун отжатый у Китая; Германская Новая Гвинея в Океании... Кое-что Германия напрямую купила у Испании, например Марианские и Каролинские острова. То есть рядовому немцу предоставили фактические доказательства того, что немцы как единая нация - нация победителей и господ чтобы не сомневался. И начали эту идею насаждать в обществе, то есть взялись за воспитание подрастающих поколений.
Образование дети получали в то время зачастую в церковных школах, которые отличались крайней тоталитарностью и насаждали идеи богоизбранности Единой Германии. Но и в обычных школах не поощрялось вольнодумство и были весьма популярны телесные наказания: знания просто вдалбливались в голову учащихся и паралельно проводилась пропаганда пангерманизма - превозносились германские поэты, германская культура, германские достижения и вообще всё германское, а всё не германское принижалось и предавалось осмеянию. Обучение было построено на широчайшей системе запретов, предусматривающих наказания за их нарушение.
Поэтому ещё до первой мировой войны было сформировано новое германское общество, в котором система запретов и их соблюдение играли решающую роль. То есть регламентировалось буквально всё подряд, включая цвет заборов, высоту травы, форму печных труб и так далее. Отсюда и начинается "знаменитая немецкая педантичность и точность" - не из любви к самой точности, а из строгой обязательности соблюдения точности и страха нарушения запрета. Рядовой немец во всех аспектах общественной жизни и практически во всех аспектах жизни личной был обязан подчиняться запретам как официальным так и неофициальным. Нарушение запретов и норм могло скомпрометировать не только рядового немца лично но и через него всё германское общество в целом. Это, надо сказать, нехилое психологическое напряжение, поскольку рядовой немец хоть и принадлежал к нации сверхлюдей победителей и господ, но всегда ощущал на себе незримый взгляд германского общества, оценивающий правильность его поступков - даже когда садился на германский унитаз в германском туалете... Я не шучу - ведь всё германское превозносилось абсолютно без разбору. Вот такой вот психологический портрет среднего кайзеровского немца из новой, единой немецкой нации.

А потом была первая мировая война. И случилось то что должно было случиться - рядовой немец вышел за пределы своей любимой, передовой и богоизбранной Германии. Тот самый рядовой немец, который в пределах Германии был сдавлен гигантской системой запретов и представлялся скромным закомлпексованным и убогим... Этот самый рядовой немец предстаёт совсем в другом свете. Жёсткая система запретов и норм охватывающая всё германское общество, внимание, действовала только в границах германского общества . За пределами германского общества рядовой немец оказывался предоставлен сам себе и когда садился на не-германский унитаз в не-германском туалете - мог делать всё что ему заблагорассудится, потому что незримый взгляд германского общества на него не смотрел чуть менее, чем никак. То есть в рядовом немце сразу же пробуждались все демоны, взращённые тоталитарным обучением и телесными наказаниями в католических школах, постоянным ощущением что за тобой наблюдают во время жизни в Германском обществе. И рядовой немец сразу же начинал компенсироваться за все эти годы подчинённости, унижений и страха. (UPD: "в католических школах" следует читать как "в церковных школах", поскольку в данном случае разница между католиками и протестантами не существенна: педагогика что у тех что у других в германии оперировала одинаковыми методами. Споры о количестве католиков в Германии времён Бисмарка в комментариях не утихнут похоже никогда) .
Плюс к тому выходя за пределы Единого Германского Мира благодаря пропаганде пангерманизма рядовой немец выходил в мир отсталый и варварский, убогий, достойный осуждения и всяческого порицания, в мир который не жалко.
А поскольку рядовой немец оказывался не просто на войне, а на Германской войне, когда Германия и германская нация господ и победителей реализовывают вместе своё богами данное справедливое право на то, чтобы всех остальных побеждать и покорять, то любые действия рядового немца, даже самые непотребные, благодаря причастности к реализации этого богами данного права сразу обретают ореол священности и оправданности. то есть даже если у рядового немца и шевельнётся сомнение "а может всё-таки некрасиво так поступать?", то психика (после многолетней пропаганды пангерманизма) сразу же подсказывает "немцу так поступать можно и нужно, потому что... далее вариативно про нацию победителей и пангерманизм".

Немцы в ходе первой мировой войны устраивали "фашистские зверства" в полный рост - разница в том, что они их устраивали неорганизованно и без идеологической подоплёки как у фашистов а-ля "их всех нужно сейчас сжечь потому что они генетический мусор и впоследствии могут засорить великую чистую германскую нацию". Нет, в первую мировую немцы устраивали зверства просто так или "да здравствует садизм в чистом виде". Причём буквально рядом, в той же Бельгии, где оккупация проходила как положено - с этническими чистками и концлагерями.

Правда в ходе первой мировой рядовой воевавший (выживший) немец вдоволь насмотрелся на ужасы войны, вернулся в Германию уже с несколько иным мировоззрением и впал в депрессию - сформировалось так называемое "потерянное поколение" (см. произведения Э. М. Ремарка), но само германское (не воевавшее на передовой) общество осталось прежним, ни в чём не раскаивалось, но испытывало от итогов первой мировой баттхерт жестокое разочарование и требовало от правительства реванша: поставить Германию опять на ноги, начистить шлемы и уж теперь всех обязательно покорить и завоевать. Германское правительство оказалось в глубокой финансовой и экономической жопе, потому требованиям германского общества соответствовать не могло. Поэтому когда на сцене появился Гитлер и НСДАП - им оставалось только предложить германскому обществу реванш и германское общество сразу их поддержало (позорный проигрыш германии фашисты ничтоже сумняшеся объясняли численным перевесом противника) Более того, фашисты помогли выйти из депрессии воевавшим немцам устраивавшим зверства, оправдав их идеей национального превосходства то есть снимая с них личную вину и ответственность, тем самым не только не осуждая, но оправдывая и поощряя их садизм.

Поэтому когда немцам приказали приводить в действие план Ост - они восприняли этот приказ с рвением и радостью.
Фашизм лишь придал им фанатичности и веры в свою миссию, но он не создал их жестокость и садизм с нуля. Фактически это культивируемая десятилетиями в масштабах Германии психопатия, которую идеология фашизма лишь огранила и вставила в оправу.

P.S. Когда после второй мировой фашизм подвергся осуждению, рядовые немцы повторно, на этот раз уже поголовно всей страной впали в депрессию. Во многом этому содействовали "победители", силой орудия устраивавшие тыловым немцам экскурсии по концентрационным лагерям для пушего образования. До сих пор средняя заболеваемость депрессивными расстройствами по Германии в 4,5 раза выше чем в соседних странах с похожим уровнем жизни.

P.P.S. План Ост, Документ 6: «Генеральный план колонизации» (нем. Generalsiedlungsplan), создан в сентябре 1942 года плановой службой RKF (объём: 200 страниц, включая 25 карт и таблиц).
Содержание: Описание масштабов запланированной колонизации всех предусмотренных к этому областей с конкретными границами отдельных районов заселения. Область должна была охватить территорию 330 000 км² с 360 100 сельских хозяйствами. Необходимое количество переселенцев оценивалось в 12,21 миллионов человек (из них 2,859 миллионов — крестьяне и занятые в лесном хозяйстве). Запланированная к заселению область должна была быть очищена от приблизительно 30,8 миллионов человек . Расходы на осуществление плана были оценены в 144 миллиарда рейхсмарок. (пруф).

Это я ещё и к тому, чтобы заранее заткнулись крикуны а ля "нужно было сразу и быстро проиграть Германии, потерь бы таких не было, не было бы оккупации, были бы все живы". Были бы. Ага-ага. Живы.
.
P.P.P.S. По поводу первой фотографии возникли предположения, что она - сфотошопленная, однако никаких подтверждений пока не видел, только частные субъективные мнения. По получении ссылки на исходную фотографию как прямое доказательство фотошопа тут же заменю её на другую;). UPD: фотография вылетела с хостинга, на её место водружена другая, сходная по смыслу и содержанию .

Работа была представлена на школьной, а затем и муниципальной научной конференции.

Цель работы:

выяснить, почему часто слова «немец» и «фашист» ставят в один ряд;

исследовать причину такого отождествления

доказать, что эти слова нельзя употреблять в одном значении.

Скачать:

Предварительный просмотр:

МУНИЦИПАЛЬНОЕ КАЗЕННОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ «СРЕДНЯЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА с.БОБРОВКА КРАСНОАРМЕЙСКОГО РАЙОНА САРАТОВСКОЙ ОБЛАСТИ»

муниципальная учебно-исследовательская конференция учащихся 1-11 классов

«К основам наук»

«Немцы и фашисты – слова-синонимы?»

Работу выполнила ученица 6-го класса

Мерзлякова Анастасия.

Научный руководитель Токарева Наталия Анатолиевна

учитель немецкого языка.

Красноармейск 2014-2015 учебный год

Тема: Немцы и фашисты – слова-синонимы?

Цель работы:

выяснить, почему часто слова «немец» и «фашист» ставят в один ряд;

исследовать причину такого отождествления

доказать, что эти слова нельзя употреблять в одном значении.

Введение

1. Историческая справка

2. Великая Отечественная война и репрессии против российских немцев

2.1 Депортация немцев Поволжья после указа 1941 года.

2.2 Трудармия

2.4 Частичная реабилитация 1964 года

Заключение

Литература

Приложение

Для реализации данной цели необходимо решить следующие задачи: -

изучить материал по истории немцев Поволжья;

исследовать архивные материалы;

Трехлетним осужден,

Совсем без суда

Трехлетним погружен

Незнамо куда.

В глубокой Сибири...

Мы лишние тут

К людям подселили

Мы им, как хомут.

Совсем нас не кормят,

Лишь малость дают.

На нас, немцев, смотрят:

«Фашисты», - зовут.

А.Штоль

Будут ли когда-нибудь у нас различать немцев и фашистов?

История нашей области тесно связана с судьбой немцев, высланных не только с Поволжья, т.к. отсюда было сослано 846 тысяч человек. (Приложение № 1)

В.Фукс, председатель краевой организации немцев «Возрождение», выступая в 1991 году на собрании немецких россиян сказал: «Тогдашние правители старались переселять нас тайно, сознавая свое беззаконие в отношении целого народа только из-за национальной принадлежности. Указ не был опубликован, за исключением двух газет «Нахрихтен» и «Трудовая правда», издававшихся в автономной республике немцев Поволжья, а также в сборнике Ведомостей Верховного Совета, которым пользовался ограниченный круг людей в служебных целях».

Однако «шила в мешке утаить» было нельзя. Хотя немецкие семьи везли в запертых товарных вагонах в сопровождении вооруженной охраны, об этом становилось известно населению, живущему близ железных дорог. Слух о том, что везут «фашистов» распространялся во всех направлениях, разжигая враждебные отношения к ним со стороны местного населения. Это выгодно было Сталину и Берии, т.к. помогало оправдывать выселение целого народа. Все прелести массовой депортации: голод и холод, скученность, болезни, высокая смертность маленьких детей и стариков - пришлось пережить российским немцам, этапируемым НКВД как из республики Немцев Поволжья, так и из других областей страны по вышеприведенным постановлениям, а также другим приказам, шедшим в конце 1941 и 1942 годах. (Приложение № 2)

Расселяли немцев по самым различным населенным пунктам, по возможности избегая компактного размещения. Таким образом, члены одной семьи оказывались за сотни километров друг от друга. Еще один указ, запрещавший перемещение за пределы места ссылки под страхом наказания каторжными работами на срок до 20 лет, превращал их, по существу, в узников ГУЛАГа.

Даже выражение «каторжные работы» было связано с немцами, ибо до Великой Отечественной войны оно не произносилось.

Находясь в концентрационных лагерях, до сих пор стыдливо именуемых «рабочими колоннами», советские немцы подвергались неслыханному унижению и оскорблению. Уголовные преступники, отбывавшие заключение вместе с ними, находились в лагерях под защитой закона, они знали конкретно, за что их осудили и на какой срок. Они могли пожаловаться прокурору или по линии НК ВД вплоть до Москвы за неправильное отношение к ним администрации лагеря. Немцы же не только не знали, за что сидят, сколько им лет находиться в заключении, но и жаловаться на оскорбление и угрозы им было некому.

Очень скоро мужчин, а потом и женщин стали направлять через военкоматы или же по предписанию местных Советов в «трудовые колонны». Там они работали по 10-14 часов в сутки в тяжелейших условиях, плохо одетые, при минимальном питании. Десятки тысяч человек погибли в лагерях, лишь немногим «трудармейцам» посчастливилось, пробыв 8-12 лет без судебного решения в заключении, выйти на свободу. Спустя полувека в 1991 году Президент СССР издал Указ о награждении медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Распространяется он и на немцев, подвергшихся насильственному переселению. Этот Указ советские немцы ждали десятки лет. Большинство тех, кто прошел через преступные бериевские лагеря, давно уже умерло.

До конца 80-х годов проблема российских немцев вообще замалчивалась. Только с развитием гласности стали появляться статьи, посвященные судьбе советских немцев, особенно в период роста эмиграционных настроений. За эти годы огромное число русских немцев нашли приют в Германии. Их выезд воспринимается как единственная гарантия остаться немцами, и если не родителям, то хотя бы детям стать потом полноправными гражданами в немецком государстве, поэтому их никто не осуждает. Хотя есть другой взгляд. Мне хочется привести высказывание Иммануила Яковлевича Гердта, родившегося 1 января 1924 года в деревне Штрасбург немецкой автономной республики, депортированном с семьей в д.Болчук Сухобузимского района и ныне там проживающего: «Я хочу сказать, что никогда не считал себя репрессированным. Что Волга, что Красноярский край - это все моя Родина. И хоть не все мне по душе, что сейчас происходит в России, но другого у меня нет. Понимаете? Я не осуждаю тех, кто уехал. Это дело совести каждого. Но я никогда не откажусь ни от своей национальности, ни от России. Я - русский немец».

Что же формировало такое негативно-враждебное отношение сталинского руководства к советским немцам?

Предыстория его такова. Накануне второй мировой войны, придя к власти в Германии, нацисты стали практически реализовывать родившуюся еще в конце восемнадцатого века концепцию "пангерманизма". Концепция этой политической теории заключалась в том, что представители всех немецких национальных меньшинств в зарубежных странах рассматривались по сути как представители германского государства и должны были исповедовать его взгляды, а также оказывать моральную и иную поддержку его деятельности. После прихода к власти нацистов произошла трансформация этой теории на свой лад - немецкие национальные меньшинства в других странах должны были быть "форпостами нацизма".

Привлекая своих приспешников к аншлюсу Австрии, захвату Чехословакии, Польши, Норвегии, нацизм насаждал среди правительств и широких слоев населения многих стран страх перед фашистской "пятой колонной".

В 1936 году в обиход вошел прозвучавший из уст франкистского генерала Э. Мала накануне наступления на республиканский Мадрид термин "пятая колонна", подразумевавший "внутреннего врага". С тех пор этот термин стал использоваться для обозначения тайного многочисленного врага, способного нанести в решающую минуту боевых действий на фронте удар в глубоком тылу.

В условиях паники и поисков "внутреннего врага" правительства многих государств принимали различные законодательные меры, запрещавшие на своей территории деятельность немецких национальных клубов, школ.

Сталинский тезис "обострения классовой борьбы в условиях построения социализма" оправдывал поиск врагов как среди немецкого населения СССР, так и других народов страны. Этому способствовало и то, что, войдя в прямой контакт на границе с Советским Союзом в 1939 году, фашистская Германия, вынашивая планы нападения на СССР, приступила в соответствии с апробированной практикой к созданию в приграничных районах разведывательно-подрывной агентурной сети. Здесь сразу следует отметить, что немецкое население западных регионов, вошедших в состав СССР в 1939-1940 годах, нельзя отождествлять с советскими немцами, проживавшими в нашей стране в условиях социалистических отношений уже более двадцати лет. Кроме того, сотрудничество отдельных лиц из числа немецкого населения этих регионов с германскими спецслужбами ни по объёму, ни по активности нельзя сопоставлять с аналогичными действиями местных националистических групп.

Однако началась Великая Отечественная война, и десятки тысяч солдат и офицеров из числа советских немцев были среди тех, кто принял на себя удар германского фашизма.

В июле-августе 1941-го в боях под Рогачевом фашистам был нанесён первый в истории Великой Отечественной войны чувствительный контрудар. Именно здесь и погиб, защищая российскую землю, немец из Поволжья Яков Вагнер. Его личные вещи хранятся рядом с документами воинов других национальностей в музее народной славы Рогачева.

Пауль Шмидт, бежав из трудармии на фронт, взял имя своего друга-азербайджанца Али Ахмедова, был зачислен в Красную Армию и дошёл с боями до Берлина. Был награждён орденами и медалям. И только после окончания войны при поддержке маршала Жукова ему были возращены его настоящие имя и фамилия.

Офицер Адольф Берм входил в состав советской администрации в Берлине. Звания Героя Советского Союза были удостоены танкист Петр Миллер, артиллерист Сергий Волькенштейн и другие советские немцы.

Однако, чтобы иметь право защищать Отечество, им пришлось изменить фамилии. Поэтому сейчас уже трудно выяснить, сколько же советских немцев воевало с фашистами, сколько из них награждены орденами и медалями. Ясно только одно - советские немцы, так же как и представители других народов нашей страны, защищали Родину от фашистов.

Не только на фронте, но и в тылу советские немцы работали на благо Родины и приближали Победу.

В начале военных действий, по оперативным и официальным данным, общее политическое настроение населения республики немцев Поволжья "оставалось здоровым". Но имелся ряд случаев недовольства со стороны немецкой молодежи по поводу отказа в призыве на службу в Красную Армию.

Имеются свидетельства о том, что в июле 1941 года Молотов и Берия выезжали в Энгельс, где на одном из заседаний партаппарата и представителей Красной Армии обратили внимание присутствующих на опасность, которую, по их мнению, представляли для государства немцы Поволжья, а также на необходимость принятия репрессивных мер, оправданных с точки зрения внутреннего положения страны.

Утверждалось, что по достоверным данным, среди немецкого населения Поволжья имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, заселенных немцами Поволжья. Так как Советским властям о наличии диверсантов местное население не сообщало, следовательно, оно скрывает в своей среде врагов Советской власти и советского народа. А в случае диверсионных актов советское правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья.

Во избежание таких нежелательных явлений Президиум ВС СССР признал необходимым переселить все немецкое население Поволжья в другие районы, наделить пахотной землей и оказать госпомощь по устройству.

До зимы 1941-го немцы, хотя и обвиненные безосновательно в пособничестве фашистам, не воспринимались как "диверсанты и шпионы". Не хватало общественного мнения, чтобы окончательно сформировать образ врага в лице советских немцев. Но позже такой повод нашёлся. Это была серия статей публициста Ильи Эренбурга, в которых он высказывал праведный гнев в отношении фашистских захватчиков, мобилизовывал моральный дух советских людей на борьбу с врагом. Однако его публикации под названиями "Убей" и "Убей немца" рикошетом ударили по ни в чем не повинным советским немцам.

В результате идеологическое понятие "фашист" оказалось подмененным национальным понятием "немец".

Советские немцы попадали в лагерную зону не по решению судебных органов. Нет, их осудили оптом не за содеянное, а за то, что их имена были Курт и Марта, за то, что их родным языком был немецкий, за то, что они были по национальности немцами. Ведь они несли на себе ярлык "фашистов".

http://humus.dreamwidth.org/5470624.html

Фашизм в Германии появился сразу же после окончания первой мировой войны в качестве одной из разновидностей реакционных милитаристических националистических течений, когда антилиберальные, антидемократические движения приобрели общеевропейский характер. В 1920 г. Гитлер выступил с программой из "25 пунктов", ставшей впоследствии программой Национал-социалистской немецкой рабочей партии. Пронизанная националистическими, шовинистическими идеями превосходства германской нации, программа требовала реванша для восстановления "справедливости, попранной Версалем".

В 1921 году складываются организационные основы фашистской партии, основанной на так называемом фюрер-принципе, неограниченной власти "вождя" (фюрера). Главной целью создания партии становится распространение фашистской идеологии, подготовка специального террори-стического аппарата для подавления демократических, антифашистских сил и, в конечном счете, для захвата власти. В 1923 году вслед за всеобщей забастовкой германского пролетариата фашисты предпринимают прямую попытку захватить государственную власть ("пивной путч"). Провал путча заставляет фашистских главарей изменить тактику борьбы за власть. С 1925 г. начинается "битва за рейхстаг" путем создания массовой базы фашистской партии. Уже в 1928 г. эта тактика дает свои первые плоды, фашисты полу-чают 12 мест в рейхстаге. В 1932 г. по числу мандатов фашистская партия получает больше мест, чем любая другая партия, представленная в рейхстаге.

30 января 1933 г. Гитлер по распоряжению Гинденбурга занимает пост рейхсканцлера Германии. Он приходит к власти как глава коалиционного правительства, так как его партия даже с немногочисленными союзниками не имела большинства в рейхстаге. Это обстоятельство не имело, однако, значения, поскольку кабинет Гитлера был "президентским кабинетом", а Гитлер -- "президентским канцлером". Вместе с тем результаты выборов 1932 г. придали опреде-ленный ореол легитимности его канцлерству. За Гитлера голосовали самые разные социальные слои и группы населения. Широкая социальная база Гитлера создавалась за счет тех, у кого после поражения Германии была выбита почва из-под ног, той самой сбитой с толку агрессивной толпы, чувствующей себя обманутой, потерявшей вместе с имуществом жизненную перспективу, испытывающей страх перед завтрашним днем. Социальную, политическую и психологическую неустроенность этих людей он сумел использовать, показывая им путь к спасению себя и униженного отечества, обещая различным кругам и группам населения все, что они хотели: монархистам -- восстановление монархии, рабочим -- работу и хлеб, промышленникам -- военные заказы, рейхсверу -- новое возвышение в связи с гран-диозными военными планами и пр. Националистические лозунги фашистов привлекали немцев больше, чем призывы к "разуму и терпению" социал-демократов или к "пролетарской солидарности" и построению "советской Германии" коммунистов.

Гитлер пришел к власти, опираясь на прямую поддержку официальных и неофициальных правящих кругов и стоящих за ними реакционных социально-политических сил, которые считали необходимым установить в стране авторитарный режим, чтобы покончить с ненавистной демократией и республикой. Испытывая страх перед все больше набирающим силу левым движением, перед революцией и коммунизмом, они хотели установить авторитарный режим с помощью "карманного" канцлера. Гинденбург явно недооценивал Гитлера, называя его за глаза "богемским ефрейтором". Немцам же он подавался как "умеренный". При этом предавалась забвению вся скандальная, экстремистская дея-тельность НСНРП. Первое отрезвление немцев пришло на следующий день после прихода Гитлера к власти, когда тысячи штурмовиков устроили грозное факельное шествие перед рейхстагом.

Рис. 2. Адольф Гитлер.

Приход к власти фашистов не был обычной сменой кабинета. Он ознаменовал начало планомерного разрушения всех институтов буржуазно-демократического парламентского государства, всех демократических завоеваний немецкого народа, создание "нового порядка" -- террористического антинародного режима.

Вначале, когда открытое сопротивление фашизму не было окончательно подавлено (еще в феврале 1933 г. во многих местах Германии проходили антифашистские демонстрации),

Гитлер прибегал к "чрезвычайным мерам", широко использовавшимся в Веймаре на основе чрезвычайных президентских полномочий. Он формально никогда не отказывался от Веймарской конституции. Первый репрессивный декрет "о защите немецкого народа", подписанный прези-дентом Гинденбургом, был принят на основе ст. 48 Веймарской конституции и мотивировался защитой "общественного спокойствия".

Для оправдания чрезвычайных мер Гитлеру в 1933 г. потребовался провокационный поджог рейхстага, в котором была обвинена Коммунистическая партия Германии. Вслед за провокацией последовали два новых чрезвычай-ных постановления: "против измены германскому народу и против изменнических действий" и "о защите народа и государства", принятых, как было объявлено, с целью подавления "вредных для государства коммунистических насильственных действий". Правительству предоставлялось право брать на себя полномочия любой земли, издавать указы, связанные с нарушением тайны переписки, телефонных разговоров, неприкосновенности собственности, прав профсоюзов.

С первых дней прихода к власти Гитлер начал осуществлять свою программу, в соответствии с которой Германия должна была добиться нового величия. Ее осуществление предполагалось провести в два этапа. На первом -- ставилась задача сплотить немцев в некую "народную общность", на втором -- превратить ее в "общность боевую".

Для сплочения немцев в единую общность необходимо было очистить арийскую расу от "чужой крови", преодолеть классовые, конфессиональные, идеологические противоречия, что достигалось путем устранения политических партий, кроме НСРПГ, чуждой идеологии, общественных организаций, кроме нацистских, верных "фюреру и рейху", а также путем "унификации государственного аппарата" и пр. Проделав эту "внутреннюю работу", Германия, по плану Гитлера, могла приступить к работе "внешней", важнейшей задачей которой являлось завоевание жизненного пространства, вытеснение живущих там народов, главным образом народов Восточной Европы, путем беспощадной, кровопролитной войны. Решением задач первого этапа фашистское государство и НСРПГ занимались в основном до 1935 г. С этого времени началась тотальная подготовка к войне, а затем и сама война.

Смена гитлеровских "этапов" нашла непосредственное отражение в законодательстве и изменениях в механизме фашистской диктатуры. 24 марта 1933 г. рейхстаг принима-ет Закон "Об устранении бедственного положения народа и государства", на основании которого правительство получает законодательные права, в том числе и по вопросам бюджета. Допускалось также, что нормы законов, принятых правительством, могут прямо уклоняться от норм Конституции 1919 г., формально продолжавшей действовать (с одной упраздненной вскоре оговоркой -- "если они не имеют объектом рейхстаг и рейхсрат"). В законе специально подчеркивалось, что договоры с иностранными государствами и их исполнение не нуждаются в утверждении парламентом. Формально закон был принят как временный до 1 апреля 1937 г., фактически он стал постоянно действующим основным законом фашистского государства. Непосредственное участие в подготовке всех имперских законов отныне принимала канцелярия национал-социалистской партии, подчиненная Гитлеру. Это был конец Веймарской республики с ее представительными учреждениями.

После смерти президента Гинденбурга 1 августа 1934 г. по постановлению правительства должность президента была упразднена, а вся власть сконцентрирована в руках Гитлера -- "вождя" и пожизненного рейхсканцлера, которому было предоставлено право не только назначать имперское правительство, всех высших должностных лиц империи, но и своего преемника. С этого времени Гитлер начинает планомерное уничтожение всех возможных путей оппозиции, что было прямым воплощением программных установок нацистов и основного внедряемого ими требования -- фанатично-го, слепого подчинения воле "фюрера германского народа".

Вслед за запрещением Коммунистической партии в марте 1933 г. в мае того же года были распущены все профсоюзы, в июне 1933 г. вне закона была объявлена Социал-демократическая партия. Другие действовавшие до прихода к власти Гитлера партии "самораспустились". В июле 1933 г. было запрещено законом существование каких бы то ни было политических партий, кроме фашистской и руко-водимых ею организаций. "В Германии, -- провозглашал закон, -- существует только одна партия, НСРПГ, все другие запрещаются". Попытки "поддержать организационные структуры какой-либо другой политической партии" наказывались тюремным заключением до трех лет.

Проводя "интеграционную политику государства и партии", нацисты "унифицировали" не только партии, но и прессу. Органы печати, кроме нацистских, либо ликвидировались, либо включались в систему фашистской пропаганды. Законом от 24 марта 1933 г. "О защите правительства национального возрождения от коварных посягательств" уголовной ответственности в виде тюремного заключения до двух лет подлежали все лица, которые допускали" грубое искажение действительности, высказывали суждения, могущие причинить тяжелый ущерб благополучию импе-рии или отдельным германским землям, или авторитету правительства империи или -- отдельных земель и правительственных партий". Каторга грозила тому, кто своим деянием наносил "тяжелый ущерб империи".

В декабре 1933 г. издается Закон "Об обеспечении единства партии и государства", объявляющий фашистскую пар-тию "носительницей немецкой государственной мысли". В соответствии с этим законом лично Гитлером формировался и фашистский рейхстаг (на основе списков, "одобренных" плебисцитом), а на посты министров и другие должности назначались только лица из нацистской партийной верхушки. Более того, впоследствии было предписано, что любое назначение на государственную должность, произведен-ное без согласия соответствующего органа фашистской пар-тии, будет считаться недействительным.

Превращение рейхстага в бесправное, марионеточное учреждение, так как его новый состав формировался исключительно на партийной основе, ликвидация органов местного самоуправления были тесно связаны с общей бюро-кратизацией государственного аппарата. Проводились чи-стки государственного аппарата от "несоответствующих лиц", от всех тех, кто начал работать в аппарате после 1918 г., от лиц "неарийского происхождения", запрещались браки чиновников с "неарийками" и пр.

Особое внимание уделялось обработке в духе милита-ризма, шовинизма и расизма молодежи, контроль над умонастроением которой осуществлялся фашистскими молодежными организациями (Юнгфольк, "Гитлерюгенд" и др.). Ли-дер "Гитлерюгенда" официально именовался "лидером мо-лодежи Германского рейха" и нес персональную ответственность перед Гитлером как фюрером и как рейхсканцлером. После 1937 г. участие в гитлеровских молодежных организациях стало обязательным. Эти организации включа-лись в разветвленную систему разнообразных нацистских организаций, охватывающих все стороны жизнедеятельности страны.

Нацисты создали мощный террористический аппарат, который начал складываться еще до прихода их к власти. В 1920 г. возникли первые вооруженные отряды -- "служба порядка" фашистов, которой отводилась роль охраны фашистских сборищ. Использовались, однако, эти отряды чаще всего для создания беспорядков на митингах левых сил, для нападения на рабочих ораторов и пр. В 1921 г. "служба порядка" получила название "штурмовых отрядов" (СА). В отряды СА привлекались деклассированные элементы, уволенные из армии солдаты и офицеры, разорившиеся лавочники, которым импонировала нацистская пропаганда.

В марте 1938 г. к Германии было присоединено независимое государство Австрия. Следующей жертвой фашистской агрессии стала Чехословакия. В результате Мюнхенского соглашения, заключенного в сентябре 1938 г. Англией, Францией с фашистской Германией, Чехословакия лишилась значительной части своей территории, присоединенной к рейху. Это был разгром независимого государства без военных действий, за которым последовала в 1939 г. и военная оккупация страны. В сентябре 1939 г. гитлеровцами была захвачена Польша. В июле 1940 г. немецкие войска заняли Париж, затем последовали новые победы агрессора.

К моменту нападения на СССР Германия контролиро-вала обширные территории Центральной и Восточной, большую часть Западной и Северной Европы. В ее руках находилось побережье Балтийского моря, значительная часть Франции. Мощная военно-экономическая база оккупированных государств была поставлена на службу гитлеровской Германии, целью которой была провозглашена "защита цивилизации от угрозы большевизма", а фактически -- уничтожение СССР.

Против Советского государства фашистская Германия вместе со своими союзниками и сателлитами выставила 5-миллионную армию (немецких, итальянских, румынских и других войск), на вооружении которой было 3500 танков, 4900 самолетов и пр.

В ходе второй мировой войны, в которой участвовало 61 государство, было убито более 50 млн. человек, 11 млн. уничтожено в фашистских концлагерях, 95 млн. стали инвалидами. Главную же тяжесть войны вынес на своих плечах Советский Союз, который в течение 4 лет вел Великую Отечественную войну, стоившую (по неуточненным данным) 30 млн. жизней его граждан. Советскому Союзу принадлежит решающая роль в разгроме фашистской военной машины, а вместе с ней одного из самых реакционных и агрессивных, претендующих на мировое господство государств в человеческой истории.

Вкус войны

ОГЛЯДЫВАЯСЬ назад, в свое далекое довоенное детство, я вижу себя избалованным пятилетним упрямцем, главное удовольствие которого - издеваться над собственной бабушкой. Бедная старушка терпеливо сносила все мои проказы. Помню, как я убрал стул, на который она уже садилась. Бабушка упала навзничь и вместо того, чтобы дать мне хорошую затрещину, смеялась вместе со мной. Родители мои, люди совсем еще молодые, были постоянно заняты. Мама училась в пединституте, а отец, инженер-строитель по профессии, постоянно пропадал на своих бесчисленных стройках - наш город Махачкала, вытянувшийся между грядой Кавказских гор и Каспийским морем, в те годы активно застраивался. Так что с утра и до вечера я был на попечении бабушки. День начинался с того, что бабушка пыталась впихнуть в меня завтрак. Обычно это была овсяная каша. Я, естественно, отказывался. Помню, как однажды бабушка ходила за мной с тарелкой, умоляя съесть хоть ложечку. А я ускользал от нее и занудно твердил: "Невку-усно... невку-усно..." И тогда бабушка впервые не выдержала. Она устало присела на краешек стула и с тоской сказала:

Вот начнется война - все тогда будет вкусно...

Увы, бабушка оказалась провидицей. Не прошло и месяца, как наступил роковой день 22 июня 1941 года... Помню застывших у репродуктора родителей... Они слушают выступление Молотова... И когда до меня наконец доходит суть происходящего, я, как оголтелый, начинаю носиться по квартире и орать во все горло:

Ура! Война! Теперь все будет вкусно!..

Бедные мои родители были в шоке. Меня же обуревал телячий восторг. Как же, бабушка обещала, что теперь все будет вкусно...

А потом потянулись бесконечные унылые дни, когда я начал постигать истинный "вкус войны"...

Вот когда вспоминались и даже снились мне пирожки с маком или курагой, которые пеклись до войны в нашем доме и от которых я по дурости тоже частенько отказывался...

Говоря о "вкусе войны", не могу не вспомнить многое из того, что было связано с моим дедом. По возрасту - 60 лет - на войну деда не взяли. Он работал директором тарной базы, которая находилась в трех километрах от города. Частенько я уходил к нему. Смотрел, как рабочие возятся с тарой. Удил рыбу - от тарной базы до берега моря было рукой подать... К деду на базу тянулись разные люди. В основном беженцы. Они прибывали в город непрерывным потоком. Уходили от наступающих немцев. Таборы беженцев заполонили все городские скверы, парки, даже бульвары. Переночевав, многие из них шли дальше, в Азербайджан. Говорили, что из Баку можно переправиться через Каспий в Среднюю Азию. Чаще всего в качестве земли обетованной я слышал название незнакомого города - Алма-Ата...

Однажды я встретил у деда женщину, которая рассказывала, как ей удалось избежать расстрела. Жила она под Моздоком и до прихода немцев не успела уйти из города. Ей, еврейке, грозила смерть. Она уже стояла у края рва, куда согнали толпу обреченных. Глаза в глаза видела своего палача - молодого немца за пулеметом, который стрелял по толпе длинными очередями.

Вы представляете, - нервно и возбужденно говорила она, - ясные голубые глаза... И улыбка... Не убийцы, который получает удовольствие, отправляя вас на тот свет. А человека, который делает вам одолжение. Убивая, желает счастливого пути... Муж успел столкнуть меня в ров до того, как пулеметная очередь скосила нашу толпу...

Вот так. Меня спас, а сам погиб...

Дед поселил женщину у себя дома. Он был удивительно отзывчив на человеческое горе.

По рангу моему деду полагался личный транспорт. Это был тихий, покорный мерин по кличке Ворон. И при нем кучер Аким. Он запрягал Ворона в линейку с двухместной скамейкой и облучком. Этот экипаж каждый день возил деда на работу. С Акимом мы быстро сдружились, и с сорок третьего по сорок шестой год, пока дед работал на тарной базе, были, можно сказать, закадычными друзьями. Меня привлекала в Акиме та же свобода, что и в героях любимых книг. Аким виртуозно ругался матом и со своим Вороном на другом языке не разговаривал. При всей своей неказистости Аким был человеком упрямым и даже бесстрашным. Он даже не боялся ругать самого себя. Однажды, когда Аким был в подпитии, дед сделал ему внушение. На что Аким ему объяснил:

Вот ты, Наумыч, терпишь мою непутевую голову только один год. А подумай, каково мне таскать ее на плечах целых сорок пять лет...

Рассказы Акима о войне во многом сформировали тот "вкус войны", который живет во мне уже шесть с лишним десятилетий. За годы нашей дружбы я слышал их не один раз. И запомнил буквально слово в слово. Из разных эпизодов сложилась целая одиссея простого русского солдата, который как мог приближал нашу победу...

Расстрелять или наградить?

ВОЙНУ я начал в Дербенте. Тыловой крысой, можно сказать. Часть нашу готовили к переброске в Иран. Много эшелонов туда уже отправили. Немцы сами имели виды на Иран. Только мы их опередили. Успели закрыть это направление раньше них... Житуха в Дербенте была фартовая. Солнце, фрукты, море Каспийское рядом... В увольнительной целый день на пляже загорали... Веришь, черные, как черти, ходили... Так до зимы и прокуролесили. А зимой приказ - грузиться... Только отправили нас вовсе не в Иран, а в Саратов... Ребята в дороге такой цирк придумали. На каждой станции двое наших шли на перрон к торговцам... Много их там бывало... Картошечка горячая... Рыба жареная... Огурчики соленые... Так те двое высматривали кого побогаче и предлагали вместо денег кинжал. Красивый такой... Ножны в золотом орнаменте... Кто-то обязательно клевал на крючок... Отдавал за кинжал жратву... И тут к нему подходили трое других. Тоже из наших. Вроде как патруль.

Оружие есть?

Люди пугались. Сразу отдавали кинжал.

На следующей станции тот же номер... Нехорошо, конечно, людей дурить. Дак ведь не на свадьбу - на фронт ехали. На смерть, можно сказать...

Три месяца в Саратове готовились. Помощником командира пулеметного взвода назначили... Через три месяца послали нас под Орджоникидзе. Немец там уже был. Горючее у него кончилось. Танки, машины - все стояло. Поэтому он рвался к нефти... Окопались мы на одной стороне Терека. Немец - на другой... Веришь, восемь раз туда-сюда бегали. То в атаку, перейдем Терек, займем рубеж, а он соберет силы и скинет нас назад. То в атаку, то назад... Из тысячи человек в нашей части осталось сто тридцать. Многих положило. Тех ребят с кинжалом тоже. В первой же атаке погибли... Ну, меня тоже осколком в шею... Попал в госпиталь... Полежал немного... Приходит комиссар. Трудно на передовой, говорит, людей мало. Кто пойдет?

Все лежат, раненые ведь, свежие... А, думаю, где наша не пропадала!

Я пойду!

Встал с кровати, подошел к нему. Врач осмотрел меня. Дней десять, говорит, надо бы подождать... Да чего уж ждать. Пойду... Ну ладно. Перевязали меня как следует. Тут и другие повыходили... Направили в часть. В новую. Нашей-то не осталось.

Ты кто? - спрашивают.

Автоматчик, - говорю. Надоело пулемет таскать, тяжелый. Все время на горбу же...

Повесили мне на пузо автомат. Дали шесть рожков с патронами - и на передовую. Командиром взвода. Готовиться к обороне приказали. Атака будет... Окопались мы. Воды нет... Хотел послать солдата за водой. Да, думаю, ладно, сам схожу. Спустился к Тереку. Смотрю, в кустах три станковых пулемета стоят новенькие и ленты к ним. Я - назад. Давай, говорю, ребята, за мной. Приволокли эти пулеметы. Выкопали ячейку. Установили.

А кто стрелять будет? - спрашивают.

Да я и буду...

Под утро - артподготовка. Ладно, кончилась. Смотрю - идут. Под музыку. Оркестр-то сзади играет. А они вышагивают. Во весь рост. Рукава закатаны. Штаны до колен. Прут прямо на нас. Штыки блестят... Подпустил метров на восемьдесят. И давай... Из одного ствола... Из другого... Из третьего... Ну, веришь, как снопы валятся... Шеренга за шеренгой... Всех положили... Так шесть атак отбили... Прибегает комроты. Обнимает, целует. К ордену Красного Знамени, говорит, представлю... А через час вызывают к комбату. Захожу. Он за пистолет.

Расстреляю! - кричит. - Почему скрыл, что пулеметчик?

Вы поосторожнее, - говорю, - а то у меня тоже есть чем стрелять.

Покричали друг на друга. В конце концов поставил он меня командиром пулеметной роты... Раз двадцать в рукопашную ходили... Первый раз с немцем столкнулся. Лицом к лицу. Растерялись оба. У меня наган, у него автомат. Наставили друг на друга - кто первый выстрелит. Глаза у него круглые, как бараньи яйца. Вылупил... У меня тоже не хуже... И тут его мой старшина сбоку из автомата прошил... После этого уже не терялся. Бегу, стреляю в одного, а другого уже краем глаза вижу, кто в меня целится... И того с ходу тоже, в упор...

Отомстил

А В СОРОК третьем меня опять ранило... Отступали немцы. На бронетранспортерах. Мы за ними. А они поливают огнем - никак не догонишь. Приказываю пулеметному расчету подойти ближе и бронебойными поджечь эти бронетранспортеры. Три их было перед нами. Ну, расчет только пополз, первого номера - наповал. Сам я пошел. Прицелился, дал короткую очередь. Есть! Загорелся один. Второго тоже ребята подожгли. А третий удирать... И в этот момент меня по ноге как будто ударило. Упал. Смотрю на ногу - не чувствую ничего.

Ранен ты, чего смотришь, - говорит мой второй номер.

Разрезал он мне сапог, нога болтается туда-сюда. Разрывной пулей кость перебило. Перевязали кое-как.

Ну, ты иди, - говорю я ему, - догоняй наших. А я здесь подожду санитаров.

А сам думаю: нет, должен я за свою ногу отомстить. Видел, откуда стреляли. От транспортера горящего... Пополз туда. Смотрю, немец лежит, тоже раненый. Он-то, сука, как раз и стрелял... Ну ладно, думаю, сейчас я с тобой рассчитаюсь... Сел рядом с ним, достал наган. Патроны еще оставались. Прицелился - и в ногу ему - раз!.. В руку - два!.. Он орет благим матом... Последним прицелился и прямо в лоб закатал, мать его... Рассчитался. Теперь можно и своих поискать. Пополз. Нашел воронку, а там уже наползло наших раненых - полная воронка. Лежим. Ждем... Тут наши танки пошли, чуть не передавили. А потом - санитары...

Раненые все - пить да пить. А мне сначала ничего, а потом тоже - внутри все горит, хоть кричи. Встретил своих. Воды нет - вино. Веришь, шесть кружек залпом выдул. Окосел. Хорошо... Меня на телегу с винтовками положили, мягко... В санбат привезли, перевязали, а потом в госпиталь в Махачкалу отправили. Полежал я там месяцев шесть. В Ереван перевезли. Потом выписали и отпуск дали... Продовольственными талонами тоже хорошо снабдили... Нашел себе я там бабу. А она мне придумала занятие - самогон в подушках резиновых развозить... Только скоро надоела мне такая жизнь. Прихожу как-то на вокзал. Форма-то на мне военная. Только без погон. Пристроился я к одной части. Смотрю - загружаются в вагон. Целый взвод и старшина с ними. Я к нему. Куда едете? В Грозный. А мне в Махачкалу, по дороге, захватите? А водка будет? Будет. При мне-то целая грелка припасена... Как сядем, говорю, в вагон, так и будет. Он - в сумку. Погоны запасные достает. На, говорит, будешь вторым сопровождающим. Надел я старшинские погоны и в вагон. До Махачкалы ту грелку самогона и распили. Только слезать в Махачкале я не стал. Куда, думаю, слезать? Надоело бродяжничать. Нога вроде поправилась. Попросился я в часть. И снова на передовую...

Вот и весь подвиг

В ОДНОМ бою танком чуть не раздавили... Пошли наши в атаку. Немец со своих позиций открыл шквальный огонь. Пришлось залечь прямо в степи... Приказ по цепи - окопаться... Попробовал я землю лопаткой, а она твердая, как камень. Не поддается. Выкопал сантиметров тридцать. Сижу. Жду. Все равно, думаю, сейчас дальше пойдем... Вдруг смотрю - прямо передо мной девять танков. Слева - тоже девять. И справа - девять. Ползут прямо на нас. Ну, думаю, делов не будет. Нужно копать. Веришь, вмиг окопался. За пять минут такой окоп вырыл... А он, гад, уже подползает. И прямо на меня. Гусеницами встал на окопе, смраду напустил да еще и развернулся. Проутюжить хотел. Да не вышло. Сбросил я землю, отряхнулся, высунул голову, а он уже далеко по другим окопам ползет. И всех утюжит. Злой я стал. Ах ты, сволочь, раздавить меня хотел! Были у меня три бутылки-зажигалки. Две треснули, растекаются. Одна осталась. Схватил я бутылку и за ним. Догнал... Загорелся сразу. Хорошо горит... Немец из люка руками вверх вылезает. Сдается сразу. А на кой хрен он мне нужен? Я его из автомата... Остальных тоже уложил...

Вышли к Днепру. Командир части построил нас и говорит:

Ну, хлопцы, надо форсировать Днепр. Позиции у немцев, сами знаете... На ту сторону трудно выйти... Кто выйдет, получит Героя...

Пошли. Ночью. Кто на чем. На плотах, на катерах, на понтонах... Вокруг все кипит от разрывов. Ракеты - светло, как днем. Наш катер у самого берега снарядом задело. Он и раскололся, сразу на дно пошел. Все потонули, а я ничего, выплыл... Ну, после этого, когда закрепились, подходит ко мне комиссар. Так и так, ерунда, говорит, получается, герой, а беспартийный... Ну, написал я заявление... Только повоевать больше не довелось. Рана на ноге открылась. Меня и комиссовали.

- Так ты что, Герой Советского Союза? - с недоверием спросил я у Акима.

Ну! - односложно подтвердил он.

И Звезда Героя у тебя есть?

Имеется...

Так почему не носишь?

Перед ребятами, которые полегли, совестно... Я телом амбразуры не закрывал... "Мессеров" в небе не сбивал... Просто выжил... Вот и весь подвиг... За что Героя? Такая вот ерунда получается...

"Гитлер капут"

ЛЕТОМ сорок шестого года в нашем городе появились пленные немцы. Их приводили большими группами в сопровождении солдат охраны. Увидеть живого фрица казалось событием невероятным. До сих пор мы знали их только по кинофильмам и газетным карикатурам. Отношение к ним было у всех однозначное: убийцы, фашисты, враги. И представлялись они лично мне чем-то вроде хищников в зоопарке, которых держат в клетке. Но когда я их увидел, то испытал некоторое разочарование. Потому что увидел тихих, покорных судьбе людей в одинаковых мышиного цвета мундирах, усердно выполняющих свою работу. Пленные мостили дороги, рыли котлованы для новых домов, перестраивали старый стадион. Многие были заняты благоустройством города. В тех самых скверах и парках, где когда-то стояли таборы беженцев, они перекапывали землю, убирали мусор, сажали деревья...

Весь город высыпал смотреть на пленных врагов. В первых рядах, конечно, были мы, мальчишки. Помню, как в первую встречу кто-то из нас с издевкой прокричал:

Немец-перец-колбаса!

Остальные подхватили, тоже стали кричать, улюлюкать - кто во что горазд.

Долговязый немец, сгребавший мусор, глянул в нашу сторону и в рот-фронтовском приветствии воскликнул:

Гитлер капут!

Двое других, копавших канаву, тоже вскинули руки:

Гитлер капут!.. Гитлер капут!..

Почему-то это нас рассмешило. Мы просто покатились от хохота. Охранники не дали повеселиться. Они потребовали, чтобы мы прекратили разговоры с пленными и отошли. Такие строгости были только поначалу. Со временем пленные стали активно общаться с горожанами. Особенно с нами, мальчишками. У нас быстро наладился взаимовыгодный обмен. За кусок хлеба можно было выменять открытку с изображением незнакомого немецкого города и готической надписью. За кусочек сахара - фотографию бравого офицера со свастикой на рукаве. У всех у нас были уже и рейхсмарки, и металлические пфенниги, и латунные пуговицы от мундиров, а кое у кого даже солдатские железные кресты. Все эти "трофеи" демонстрировались друзьям и были предметом особой гордости. Возможно, в этом было что-то от гордости победителей. Добытая у бывших врагов, вся эта фашистская символика - кресты, орлы, свастики - воспринималась теперь не как угроза, а как символ поверженности.

Однажды я подошел к группе пленных, рывших возле стадиона траншею. У меня был припасен кусочек сахара, и я поинтересовался, что могу за него получить. Один из пленных показал пару почтовых марок, на одной был изображен танк, на другой самолет. Другой показал открытку с видом Берлина. Меня такой обмен не устраивал. Фотографий и открыток было у меня уже достаточно. Я уже хотел отойти от траншеи. Но тут возник третий немец, не принимавший участия в торге. Он отложил лопату и показал бляху от солдатского ремня. На ней было выбито "Gott mit uns" - "С нами Бог". Увидев, как я загорелся, хозяин бляхи запросил целых пять кусков сахара. У меня был только один. На всякий случай я поинтересовался, не согласится ли он на три. Немец отрицательно помотал головой.

Я разглядывал бляху, как бы подсчитывая свои возможности. И вдруг - до сих по не понимаю, как смог решиться на такое, - сорвался с места и бросился бежать.

Так не можно!.. Так не можно!.. - неслось мне вдогонку. Но я уже метнулся в один переулок, потом в другой... Зажав в кулаке бляху, проходными дворами выскочил на набережную и тут, смешавшись с толпой гуляющих, наконец перевел дух.

Отрезая путь сомнениям, я сразу же решил - это моя месть врагам, которых нельзя воспринимать как обычных людей. Это злодеи, которые пытали и убивали наших людей. Расстреливали из пулеметов... Сжигали целые города... Я вызывал в воображении самые страшные картины войны - казни, расправы, которые чинили немцы на нашей земле, вспоминал погибших, изувеченных - всячески распалял в себе ненависть. Бессознательно я искал опору, которая помогла бы мне обрести уверенность в правоте моего поступка...

"Страдивари" из Дрездена

ВО МНОГОМ мое отношение к немцам определялось под влиянием кучера Акима. Из его рассказов получалось, что немцы - наши заклятые враги. Тут-то как раз и произошло событие, в котором наш кучер раскрылся совсем с другой стороны.

Однажды на тарную базу привели группу немцев, человек десять. Они должны были построить здание нового склада. Пленные сразу же приступили к работе. Начали рыть траншеи под фундамент. В это же время Аким неподалеку запрягал своего Ворона. В сторону немцев он демонстративно не смотрел, всем своим видом показывая, что они его совершенно не интересуют. Нагляделся, мол, во время войны... Тут я заметил, как один из пленных пристально приглядывается к Акиму. Он смотрел на нашего кучера как завороженный. А потом вдруг бросился к нему и схватил за руку.

- О, майн готт! - вскричал немец.

Аким же, ничего не понимая, довольно грубо отстранился от него. А пленный, заикаясь от счастья, восторженно воскликнул:

Немца в плен брал?

Ну... - неопределенно ответил Аким, тоже приглядываясь к пленному. - Тебя, что ли?

Меня! Меня! - ликовал немец, стуча кулаком в свою грудь. - Ты меня брал плен. Потому я живой!.. Как это по-русски... Ангель-хранитель. Ты есть мой ангель-хранитель...

Ишь ты, мать твою... - усмехнулся Аким, и это означало, что его тоже наконец проняло...

В память о встрече, вернее о двух памятных встречах, немец преподнес Акиму собственноручно изготовленную скрипку. По мирной профессии он оказался скрипичным мастером из города Дрездена. И даже в плену ухитрялся заниматься любимым делом.

Поначалу Аким пробовал использовать скрипку как балалайку. А когда не получилось, отдал ее мне. Наша соседка по дому старушка Нисневич до войны работала в оркестре городского драмтеатра. Она взялась давать мне уроки игры на скрипке. Я оказался способным учеником и вскоре кроме упражнений уже наигрывал кое-какие мелодии.

Приди, весна...

ОДНАЖДЫ я решился подойти со скрипкой к строящемуся складу. Поначалу пленные не обратили внимания на мое появление. Они ко мне привыкли. Но когда я заиграл "Сурка" Бетховена, они оживились, стали переглядываться, а кто-то даже спустился с лестницы, чтобы получше слышать. После Бетховена я сыграл "Колыбельную" Моцарта. Поощрительные реплики со всех сторон и благодарные аплодисметы вселяли уверенность. На подъеме я исполнил "Майскую песню"...

Кто-то крикнул "браво" и попросил повторить. Его поддержали другие. Я повторил весь репертуар. Потом мне пришлось сделать это еще дважды...

В это время в конторке деда находились посетители - постоянные заказчики с консервного завода. Среди них была задиристая бабенка - тетя Клава, которую я недолюбливал. Когда-то она сделала деду выговор за то, что я вожу дружбу с Акимом.

Подумайте, какое влияние на ребенка может оказать этот матерщинник и пьяница! - негодовала она.

Дед, не любивший вступать в бессмысленные споры, отделался философским замечанием:

Если у человека нет ни одной низкой черты, - сказал он, - ему никогда не стать великим...

Увидев мое выступление перед пленными немцами, тетя Клава пришла в негодование.

Ты посмотри, Наумыч, - воскликнула она, указывая в сторону склада, - внук-то твой концерты фрицам устраивает! Они наших людей в печах жгли, насильничали, а он им на скрипочке...

Один из немцев, стоявший возле конторки, оправдываясь, сказал:

Нихт фашистен... "Рот-фронт"!

Знаем мы ваш "Рот-фронт!" - метнула в его сторону лютый взгляд тетя Клава. - Это сейчас вы все - "Рот-фронт", а как на войне, так - "Хайль Гитлер!"

Гитлер капут! - с воодушевлением воскликнул немец.

Придя в тот день домой, я положил скрипку в чехол, который сшила бабушка, и дал себе слово никогда больше к ней не прикасаться.

Несколько дней я не появлялся на базе. Аким даже поинтересовался у деда, куда это я пропал. Я сослался на занятость в школе. Но на другой день бабушка попросила отнести деду обед...

Когда я подходил к базе, то первыми, кого встретил, были кучер Аким и скрипичный мастер из Дрездена. Они спокойно стояли рядом и курили. А со стороны склада до меня донеслись звуки губной гармошки. Я прислушался. Да ведь это "Майская песня" Моцарта, которую я играл пленным на скрипке!

Теперь кто-то из них повторял ее на губной гармошке. Несколько мужских голосов тихо подпевали по-немецки:

Приди, весна, и снова
Пусть рощи расцветут...

"А ведь ее написал тоже немец", - подумал я. "Нет, - сказал я себе со всей доступной мне тогда убежденностью, - не все немцы - фашисты..."