Святые отцы о зле. Цитаты из библии о добрых делах. Ближние и молитва

Христианство — религия, в которой вопрос о природе зла имеет принципиальное значение. В связи с тем, что Бог — благой Творец всего, то может возникнуть противоречие: откуда возникает зло как явление, обратное представлению о благом Боге? Разрешению данного противоречия и посвящена настоящая статья.

Понятие зла в Священном Писании

В Священном Писании, особенно в Ветхом Завете, явления, события, действия или переживания, которые противоречат признанным нормам или оцениваются негативно, называются злом. Тем же словом именуется все «плохое» или «дурное», приносящее вред или способное его причинить. Например, во Второзаконии Моисей говорит: «Если же не будешь слушать гласа Господа Бога твоего и не будешь стараться исполнять все заповеди Его… Поразит тебя Господь злою проказою…» (Втор. 28:15;35). Здесь видно, что Моисей определяет проказу «злой», имея в виду наносимый ею вред.

Кроме того, злом является и нравственная характеристика людей и их поступков («И увидел Господь, что велико развращение человеков… и что все… помышления сердца их были зло во всякое время» (Быт. 6:5); или, например, прелюбодейство названо злом во Втор. 22:22).

Кроме того, злом называется страдание, боль, болезни, несчастье и все то, что приносит угрозу жизни (например, Пс. 90:10 или Притч 13:22). Такое зло (в т. ч. катаклизмы, смерть, бедность и т. д.) святитель Василий Великий называл «злом мнимым» , потому что оно не зависит от свободы человека. А «зло действительное» полностью зависит от свободы человека — это человеческое несовершенство и грехи .

Зло как грех , это, в первую очередь, состояние противления Богу, противоестественное благому бытию . И первоначально мир не имел в себе ничего злого, потому что Бог, Который его сотворил, — совершенен, и Его творения совершенны, а значит Бог зла не творил (из Священного Писания видно, что «Бог сотворил весь мир весьма хорошо» (Быт. 1:31), и Сам Господь есть Совершенство, Он без греха и без зла: «Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:47). Однако зло связано с употреблением в той или иной степени свободной воли против Бога .

Таким образом, добро и зло не существуют как самостоятельные силы, но становятся «реальностью только как результаты соответствующих действий человека, оставаясь вне человеческих поступков лишь абстрактными возможностями». Таким образом, беды и страдания, называемые злом, являются следствием преступления заповедей Божиих (об этом говорит пророк Моисей во Втор. 30:15-18). Соответственно, единственно правильное и нормальное состояние человека — с Богом , а значит, без смерти, без непослушания, без проклятия, без служения иным богам и т. д.

Премудрый Соломон пишет: «Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, ибо Он создал все для бытия…, и нет пагубного яда… и лишь неправда причиняет смерть» (Прем. 1:13-15). Таким образом, «неправда, — пишет святой Дионисий Ареопагит, — что Бог был причиной зла, так как надо было бы отрицать Его любовь, чтобы не сказать, что Он творил, включая и сегодняшний день, только добрые дела» .

Премудрый Соломон

Стало быть, нормальное состояние тварной личности — доброе , и потому добродетель — состояние естественное, а противоположное такому состоянию — зло, не естественное . Об этом говорит и святитель Василий Великий.

Однако, если посмотреть на начало Евангелия от Иоанна, то можно прочитать: «В начале было Слово… Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:1-3). Может возникнуть противоречие, что всё, а значит и зло, через Него начало быть. Однако святитель Василий Великий разрешает это так: «Зло не происходит от Бога, поскольку ничто не происходит от своей противоположности» . Ориген в связи с этим говорит то же: зло не существует в собственном смысле и не имеет самостоятельного бытия , и в «этом смысле зло есть “ничто”, — этим словом… обозначается все то, что “получило мнимое существование…, притом не от Бога и не от Слова Божия”».

Таким образом, важно отметить, что зло не имеет сущности, природы . Зло — это отсутствие добра, произошедшее через отрицание добра, и состояние, обратное состоянию добра ; а добро имеет свое бытие , напротив, не через лишение, но само по себе, так как добро есть бытие , и Источник всякого добра — только Благой Бог (Мф. 19:17).

Определение зла в творениях святых отцов

Итак, зло — лишь противоестественная реальность бытия . Об этом говорят, например, святители Григорий Богослов и Афанасий Великий. Святитель Григорий Нисский также размышляет: «Зло, вне произволения взятое, само по себе не существует». Блаженный Августин, к тому же, добавляет еще, что «зло — это недостаток или порча добра. Если добро может быть без зла, то зло без добра… существовать не может » . Эта же мысль есть и у святителя Василия Великого.

В качестве иллюстрации к сказанному выше можно привести пример, который использовал святитель Григорий Нисский. Он называет порок не чем-то самим по себе существующим, но отсутствием существующего, и проводит пример слепоты, что она противоположна зрению, и сама по себе не существует и потому является описанием бывшей прежде способности видеть.

Если говорить о зле как о нравственной характеристике личности и ее поступков, то, в таком случае, зло можно понимать как состояние воли, ложной по отношению к Богу, и вне свободной воли нет никакого самостоятельного зла (святитель Григорий Нисский). И, так как апостол Иоанн Богослов говорит, что мир во зле лежит (1Ин. 5:19), то, таким образом, «зло — это состояние, в котором пребывает природа личных существ, отвернувшихся от Бога».

Также не нужно считать, что, сотворив человека со свободной волей, Бог косвенно стал Творцом зла, потому что, по мысли святителя Григория, «свобода воли дана нам для того, чтобы мы имели возможность сами стремиться к своему Первообразу и чтобы таким образом мы могли сделаться достойными высоких благ». И далее он приводит сравнение, что если при ясном свете человек добровольно закроет глаза и в связи с этим упадет в ров, «то, конечно, странно было бы винить здесь солнце», имея в виду под «солнцем» Бога и Его отношение к возникновению зла.

К тезису о том, что зло — это состояние, обратное добродетели, наводят размышления преподобный Иоанна Дамаскина: «Зло — это… своевольное отвращение от естественного к противоестественному». Продолжая мысль преподобного Иоанна, следует привести размышление святителя Василия Великого, который говорит, что зло — это «не живая и одушевленная сущность, но состояние души, противоположное добродетели, происходящее… вследствие отпадения от добра». И потому святитель Василий советует не доискиваться зла вовне, не представлять себе, «что есть какая-то первородная злая природа», но каждому признать себя виновником своего злонравия. Святителю Василию вторит и святитель Афанасий Великий: «Зло не от Бога и не в Боге, его не было в начале и нет у него какой-либо сущности».

Зло возникает в отстранении от Блага, от неверия. По мысли Климента Александрийского, Господь отвращает Свое лицо от человека в тех случаях, когда он сам не желает с Ним взаимодействовать, видеть Его, жить в соответствии с Его заповедями. И Господь, создав человека свободным, не нарушает этой свободы и удаляется; соответственно, человек начинает существовать в условиях отсутствия добра, добровольно выбрав такой путь. В связи с этим русский богослов Н. А. Бердяев говорил: «Зло есть отпадение от абсолютного бытия, совершенное актом свобод. Зло есть творение, обоготворившее себя».

Итак, чтобы обозначить то, как впервые произошел акт отсоединения от Бога, с какого момента появилось собственно понятие «зло», необходимо снова обратиться к Священному Писанию.

Появление зла в мире

Первое проявление зла — это небесный бунт против Бога. Господь Иисус Христос говорит в Евангелии: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (Лк. 10:18). Это произошло с Люцифером и с теми, кто пошел вместе с ним. По слову апостола Иуды, некоторые ангелы воспротивились Богу, не сохранив своего достоинства, и оставили свое жилище. И Бог их, таким образом, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня (Иуд. 6).

Падение с неба Люцифера. Поль Гюстав Доре

Ангелы, впоследствии падшие, были сотворены благими. И, согласно фундаментальному догматическому труду митрополита Макария (Булгакова), падение ангелов обусловлено несколькими пунктами.

Во-первых, причина падения ангелов — гордость : «ибо начало греха — гордость, и обладаемый ею изрыгает мерзость» (Сир. 10:15). Об этом же рассуждает апостол Павел (1Тим. 3:2-6). Об том же свидетельствует и пророк Исаия, сравнивая гордость вавилонского царя-тирана с гордостью диавола: Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему» (Ис. 14:12-14).

Во-вторых, у диавола могло быть две причины возгордиться : с одной стороны, исходя из слов пророка Исаии, он возомнил быть равным Богу по своему естеству…, или даже возмечтал быть выше Бога, отчего и сделался противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею (2 Фес. 2:4). С другой стороны, причиной гордого падения могло быть и то, что в какой-то момент Денница не захотел поклониться второй Ипостаси Троицы — Сыну Божию, позавидовав Его преимуществам, или же, увидев по откровению, что «некогда сей Сын Божий пострадает, усомнился в Его Божестве и не хотел признать Его Богом» . В русле богословия митрополита Макария размышляет митрополит Антоний Сурожский, говоря, что, вероятно, ангелам «дано было увидеть, как Сын Божий распинается на кресте и умирает. И это так их потрясло, что… они это отбросили со всем своим пылом». И, хотя пыл их был благороден, но он не был «откорректирован безграничной верой, то есть доверием Богу и Его Премудрости».

По какой действительно причине произошло падение ангелов, не известно, кроме сказанного в Священном Писании, что диавол пал по гордости. Преподобный Макарий Великий сказал, что Бог сотворил всех разумных личностей чистыми и простыми, а то, «что некоторые из них совратились во зло, это произошло с ними от самопроизвола: потому что по собственной своей воле уклонились они от достодолжного помысла» .

Отпав от Бога, сатана проявил свой свободный выбор. Ведь свобода воли дана каждому разумному существу для того, «чтобы оно, упражняясь в добре, могло онтологически приобщиться к этому добру…, чтобы добро… становилось его собственным достоянием», потому что «никто никогда не стал добрым по принуждению» .

В то же время каждое свободное творение может направлять свою свободу против Бога и тем самым порождать зло. Не будучи отдельной сущностью, зло, становясь качеством отпавшего, действует как активное разрушительное начало , «ипостазируется… в лице диавола и демонов». Однако «диавол не имеет никакой силы там, где Бог не позволяет ему действовать». И, таким образом, Бог, будучи абсолютно непричастным злу, в педагогических целях может пользоваться злом в качестве орудия (Исх. 4:21; 1 Цар. 16:14 и т.д.). Однако в таких случаях Бог «может использовать зло для достижения добра или для избавления людей от еще бо́льшего зла» .

И потому, хотя Бог и попускает удаление от добра и, таким образом, реализацию свободного выбора сотворенного существа в сторону зла, однако, как пишет святитель Филарет Московский в Пространном Катехизисе, направляет это зло к благим последствиям . Иллюстрацией к этим словам может быть речь ветхозаветного патриарха Иосифа к своим братьям: «вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть: сохранить жизнь великому числу людей» (Быт. 50:30).

Святой Дионисий Ареопагит пишет, что «демоны по природе не злы», иначе вина падала бы на Создателя природы. Митрополит Антоний Сурожский в связи с этим рассуждает, что демоны исказили принцип любви, перенеся ее с Бога на себя. В связи с этим представляется немаловажным обозначить особый взгляд митрополита Антония на проблему возникновения зла.

Как уже было сказано, изначально все существа созданы были без примеси зла, все были призваны к еще большему совершенству: и перед ангелами, и перед людьми «открывалась возможность возрастания от великолепия к большей красоте, от славы к славе, от полноты общения к бо́льшей приобщенности, но на каждом этапе, чтобы достичь следующего, тварь должна была отказаться от уже достигнутой, уже имеющейся полноты и красоты». И чтобы двинуться дальше, нужно было расстаться с тем, что уже казалось и таким прекрасным. Нужно было, по мысли митрополита Антония, доверяясь Богу, переступать в новое, неведомое. И, таким образом, «некоторые из ангелов достигли… такого уровня красоты, гармонии, что почувствовали: как можно расстаться с этим и идти далее в неведомое? Что если я потеряю всю эту великолепную красоту, и окажусь лишенным ее, и не приобрету ничего взамен?» И в тот момент, когда они обратили внимание на себя, «вместо того, чтобы перенести взор на Бога…, они отпали от полноты приобщенности, того уровня полноты, которого уже достигли».

Святой Григорий Палама говорит, что ангелов можно сравнить с прозрачными драгоценными камнями, через которые льется свет Божий, только лишь за счет которого эти самые камни приобретают необычайную красоту и льют свет во все стороны, отдают это Божественное сияние всей твари. Отсюда следует, что все творения Божии Бог создал не для того, чтобы лишь «воспевать величие Бога, Его красоту, а для того, чтобы быть выражением всей красоты и всего сияния и всей святости Божественной». И один из ангелов настолько был лучезарен, что в Священном Писании говорится о нем как о сыне зари (Ис. 14:12), как о помазанном херувиме: «Ты был помазанным херувимом, чтобы осенять, и Я поставил тебя на то; ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых камней. Ты совершен был в путях твоих со дня сотворения твоего» (Иез. 28:14-15).

Этот ангел света, достойный наибольшего совершенства и наивысшей красоты, оглядываясь вокруг, не видел никого, кроме Бога, и, как пишет об этом митрополит Антоний, «застыл в плену собственной красоты и, подобно Нарциссу из греческой мифологии, умер в самосозерцании»: «От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою» (Иез. 28:27). Можно предположить, что в тот момент Люцифер мог подумать: «Я же так совершен, я так прекрасен, во мне живет все Божественное…, почему я не подобен Богу, почему я ниже Его, когда я весь пронизан Божеством и весь сияю этим светом Божества?» , так что хотел поставить престол на высоте, выше звезд Божиих и быть подобным Всевышнему (Ис. 14:13-14).

И в момент попытки увидеть в себе не Божественный свет, но что-то свое, обособленное, «свет, который в нем был, потух, потому что этот свет был не его свет, это было Божие присутствие. И когда он выбрал себя вместо Бога», то по определению «стал из ангела света ангелом тьмы».

Итак, исходя из размышлений митрополита Антония, нужно сказать, что они хотя и специфичны, однако имеют место быть, так как частично проливают свет на возможный сценарий событий, при которых, как известно из Писания, Денница возгордился и пал.

Подытоживая настоящую статью, следует сказать, что зло — не сущность, оно не было создано Богом, и Он никак не причастен к Его появлению. Зло — это понятие, характеризующее личность, потому что злом нужно называть состояние личности, через свою свободную волю воспротивившейся Богу, Его благому замыслу, Его заповедям. И, хотя зло — не сущность сама по себе, однако имеет определенные качества, известные по опыту, и может описываться как добровольно утраченная способность к благу, к добру, к бытию с Богом и, соответственно, состояние, противоположное состоянию с Богом.

Наконец, происхождение зла , согласно Священному Писанию, связано с гордостью, самолюбованием и самолюбием . В связи с этим можно обратиться к высказыванию русского философа и психолога С. Л. Франка: «Объяснить зло значило бы обосновать и тем самым оправдать зло… Единственно правомерная установка в отношении зла есть — отвергать, устранять его, а никак не объяснять и тем самым узаконивать и оправдывать».

Никита Якубов

Сретенская Духовная Семинария

Совсем недавно вышла моя статья «О ереси неотолстовства», которая обличала ошибочные взгляды графа Л. Н. Толстого и его современных последователей касательно недопустимости употребления силы в деле защиты ближнего и о недопустимости воинского служения на основании Евангелия. Эта работа преимущественно представляла собой детальный анализ текстов Нового Завета и на их примере доказывала, что отнюдь не к Евангелию восходит гуманистическая сентиментальная идеология о непротивлении злу силой! Поскольку представители современных толстовцев, как и их предшественники век назад крайне скептически относятся к толкованию Евангелия святоотеческой традицией, демонстрируя при этом типично протестантское мышление, я не нашел нужным приводить многочисленные цитаты святых отцов касательно этого вопроса, хотя некоторые привел. Все внимание было направлено на Евангелие. На этот раз я полагаю восполнить это упущение и представить многочисленные свидетельства святых отцов о допустимости противления злу силой, о войне и воинском служении.При этом Боже упаси, чтобы моя работа была воспринята кем-то, как вариант «милитаристического христианства», как призыв к использованию силы во всех возможных случаях или чего-нибудь подобного. Мы, православные христиане, согласуясь со Священным Писанием и Преданием Церкви, считаем возможным использовать силу только в тех исключительных случаях, когда иным способом защитить близких и добро не представляется возможным. ВОсновах социальной концепции Русской Православной Церкви касательно этого сказано «Признавая войну злом, Церковь все же не воспрещает своим чадам участвовать в боевых действиях, если речь идет о защите ближних и восстановлении попранной справедливости. Тогда война считается хотя и нежелательным, но вынужденным средством » (VIII , 2).

Абсолютно неуместна интерпретация моих работ, как обвинения в чей бы то ни было адрес! Главная задача этих трудов – развеять в обществе и околоцерковной среде до сих пор бытующее мнение, будто бы христианство с неодобрением относится к воинской службе. Важно подчеркнуть, что в древнем мире на воинов возлагались не только обязанности чисто армейские, но и функции которые в наши дни возложены на правоохранительную систему: арест, конвоирование и содержание под стражей преступников, исполнение казни, регламентация движения людей и транспорта при въезде в населенные пункты (города) и выезде из них. В этом отношении слова, сказанные святыми отцами могут быть вполне отнесены к сотрудникам МВД, ГИБДД, ФСБ, ГУФСИН, ФССП и т. д.

Напомним, что Новый Завет никоим образом не осуждает воинское служение и профессию воина. В самом начале Евангелия от Луки святой Иоанн Предтеча указывает на общие принципы, необходимые для благочестивой жизни воинов – «Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3: 14). В древнем церковном памятнике «Апостольские постановления» мы находим предание, которое восходит к апостолу Павлу «Если приходит воин, то пусть учится не обижать, не клеветать, но довольствоваться даваемым жалованьем; если повинуется, да будет принят, а если прекословит, да будет отринут» (Апостольские постановления через Климента, епископа и гражданина Римского, 32). Вне всякого сомнения, принципы отношения к воинской службе, изложенные св. Иоанном Крестителем характерны для всей Ранней Церкви – они осуждают мародерство и вымогательство взяток, но не сам факт военной службы или профессии воина.

В посланиях Апостола Павла различные аспекты воинского служения используется, как метафора той духовной борьбы, к которой призван каждый последователь Иисуса Христа: «Станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие» (Еф. 6: 14–17). Примеру Апостола Павла следовали и раннехристианский апологет священномученик Иустин Философ (165 г.) и христианский учитель IIIвека священномученик Киприан Карфагенский (258 г.) – здесь и далее обозначаются даты блаженной кончины святых. В их духовных поучениях мы во множестве найдем различные военные аналогии и образы, в частности: все христиане именуются воинами Христа, Сам Христос – полководцем, Таинство Крещение – присягой, Церковь – военным лагерем Господа. Разумеется, что сие есть аллегории, используемые с педагогической целью, однако вряд ли педагог в качестве аналогий будет приводить реалии противные цели и смыслу обучения.

Более того, очень важный момент фиксируется 3-м каноном Арльского Поместного Собора 314 года , который, осу­ждая дезертирство из армии, в частности гласит: «Тех, кто бросает оружие в мирное время, решено не допускать ко причастию» (Таубе М.А. Христианство и международный мир. С. 43 ). И хотя решения Арльского собора не были включены Церковью в общеобязательный свод канонов, тем ни менее они достаточно ярко выразили отрицательное отношение Церкви к дезертирству (без особых на то причин), ибо таковое наносит ущерб как армии, которая защищает мирных жителей, так и самому дезертиру, совершившему акт малодушие и отступничества.

Касательно нравственной и этической сторон ведения оборонительной войны, а также о героических подвигах воинов-защитников высказался святитель Афанасий Великий (373 г.). В «Послании к монаху Амуну» святитель сказал следующие жесткие слова: «Убивать непозволительно, но истреблять неприятеля на войне и законно, и достойно похвалы; поэтому отличившиеся в бранях удостаиваются великих почестей, и им воздвигаются памятники, возвещающие об их заслугах» (Афанасий Великий, святитель. Творения. М., 1994. Т. 3. С. 369) . Следует отметить, что данное послание святителя Афанасия было утверждено как общецерковное учение на VI и VII Вселенских Соборах .

Святитель Василий Великий (379 г.) говоря о промыслительном значении войн, в частности отмечал, что «Бог в войнах насылает казни на достойных наказания» (Василий Великий, святитель. Беседа 9. О том, что Бог не виновник зла (http://www.pagez.ru/lsn/0082.php ). Этот же святитель, защищая профессию воина и ориентируясь на тексты Нового Завета, восклицает: «Неужели воинский чин лишен надежды на спасение? Неужели нет ни одного благочестивого сотника? Припоминаю первого сотника, который, стоя при кресте Христовом и по чудесам сознав силу, когда еще не остыла дерзость иудеев, не убоялся их ярости и не отказался возвестить истину, но исповедал и не отрекся, что воистину был Божий Сын (Мф. 27: 54). Знаю и другого сотника, который о Господе, когда был еще во плоти, познал, что Он Бог и Царь сил и что Ему достаточно одного повеления, чтобы чрез служебных духов посылать пособия нуждающимся. О вере его и Господь подтвердил, что она больше веры всего Израиля (см.: Мф. 8: 10). А Корнилий, будучи сотником, не удостоился ли видеть ангела и напоследок через Петра не получил ли спасение?» (Василий Великий, святитель. Беседа 18. На день святого мученика Гордия (http://www.pagez.ru/lsn/0289.php). Так же святитель Василий пишет письмо воину-христианину, в котором имеются следующие замечательные слова: «Я узнал в тебе человека, доказывающего собою, что и в военной жизни можно сохранить совершенство любви к Богу и что христианин должен отличаться не покроем платья, но душевным расположением» (Василий Великий, святитель. Творения. СПб., 1911. Т. 3. С. 133).

С другой стороны святитель Василий Великий говорит о той духовной и душевной опасностях, с которыми неразрывно связана деятельность защитника Родины. 13-е правило святителя гласит: «Убиение на войне отцы наши не вменяли за убийство, мне кажется, из снисхождения к защитникам целомудрия и благочестия. Но, может быть, не худо было бы посоветовать, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года воздержались от приобщения святых тайн» (Василий Великий, святитель. Примите слово мое. М., 2006. С. 204 ). Невозможно воевать без ненависти, без крови. Невозможно воевать не убивая! И даже когда убийство – это вынужденная мера, меньшее из зол, оно все равно травмирует естество человека, наносит раны его душе. Грех – есть грех! Но здесь защитника Родины можно сравнить с пожарным, который, бросаясь в горящий дом, спасает бесчувственного ребенка, однако сам при этом получает ожоги и требует медицинской помощи. И назначенные святителем Василием 3 года – есть ничто иное, как время реабилитации, пребывания человека, вернувшегося с войны в сугубом посте и молитве, чтобы те душевные раны, которые он получил, полагая душу свою за други своя, смогли зажить, зарубцеваться! И это очень важная пастырская забота святителя о вернувшихся с войны воинах-христианах, чтобы не допустить таких известных в наше время печальных явлений, как «афганский синдром», «чеченский синдром» и т. д. Для сравнения необходимо указать, что настоящий сознательный убийца отлучался от Святых Тайн, согласно правилам святителя Василия Великого, на 20 лет!

Авторитетный канонист XIII века Матфей Властарь так говорил о постановлениях святителя Василия Великого: «Таким образом, и сей божественный отец почитает похвалы достойными идущих на противников и защищающих род христианский, ибо что может быть более достойным похвалы, чем то, чтобы быть поборниками целомудрия и благочестия? Но поскольку у сего святого отца было намерение очищать скверны, соединяемые иногда и с благими делами, он подвергает умеренной епитимии и сих (воинов)… необходимо, чтобы и проводящие жизнь в сражениях и обагряющие свои руки в крови иноплеменников прежде очистились врачеством покаяния и огнем его попалили соединенные с таковым занятием скверны и таким образом приступили к таинствам нового Адама… И при императоре Никифоре Фоке правило это принесло пользу Церкви, ибо когда он стал принуждать Церковь постановить закон, чтобы павшие на войне были чествуемы наравне со святыми мучениками… тогдашние предстоятели Церкви, когда многими доводами не убедили императора, что его требование неблагочестиво, воспользовались наконец этим правилом, говоря: как можно причислить к мученикам павших на войне, когда Василий Великий отлучил их на трехлетие от таинств как "имеющих нечистые руки», и таким образом отвратили насилие императора»(Матфей (Властарь) , иеромонах. Алфавитная синтагма. М., 1996. С. 428 ).

Возможно, это правило было сказано святителем Василием Великим скорее в рекомендательном плане, а не в категоричном, ибо на практике почти никогда не исполнялось полностью - период покаяния для воинов перед причастием, как правило, сокращался. Об этом косвенно свидетельствуют и такие авторитетные канонисты, как Зонара и Вальсамон - «этот совет как будто не исполнялся» (Никодим (Милаш), епископ. Правила Православной Церкви с толкованиями. М., 1996. Т. 2. С. 386 ). В нашей стране имелся благочестивый обычай - вернувшиеся с войны воины какое-то время жили в монастыре в качестве трудников, где приводили свое душевное состояние в порядок. У святых благоверных князей был так же известный обычай – перед смертью они принимали иноческий постриг.

К этому следует добавить, что уже в те времена были категории лиц, которые освобождались от воинской службы. Речь идет о людях, посвятивших себя на непосредственное служение Богу и Церкви. В частности, святитель Григорий Богослов (389 г.) в письме к своему другу военачальнику Элевиху, просил об увольне­нии с военной службы нужного ему чтеца Маманта: «Дай ему письменное увольнение; тем самым себе подашь благопоспешные надежды в войне и военачальстве» (Григории Богослов, святитель. Творения. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1994. Т. 2. С. 549 ). Чтец – это первая ступень священнослужения, и по канонам Церкви чтецы находятся в списке клира.

О войне, как о великом бедствии рассуждает и брат святителя Григория Богослова – святитель Григорий Нисский (394 г.). В частности он пишет: «О какой ни заговоришь приятности в жизни, чтобы ей быть приятною, нужен мир… Война пресекает наслаждение всеми благами. Если и во время мира терпим по человечеству какое-либо бедствие, то зло, срастворенное благом, делается легким для страждущих. Правда, когда и войною стеснена жизнь, нечувствительны также бываем к подобным скорбным случаям; потому что общее бедствие горестями своими превышает бедствия частные… Но если и для ощущения собственных зол цепенеет душа, пораженная общими бедствиями войны, то как ей иметь ощущение приятного? Где оружия, копья, изощренное железо, звучащие трубы, гремящие кимвалы дружины, сомкнувшиеся щиты, столкновения, столпления, схватки, сражения, побоища, бегства, преследования, стоны, крики, земля, увлажненная кровью, попираемые мертвецы, без помощи оставляемые раненые и все, что на войне можно видеть и слышать… неужели и там найдет кто время преклонить иногда помысел к воспоминанию об увеселяющем? Если и придет в душу воспоминание о чем-либо приятном, то не послужит ли это к увеличению горя?» (Григорий Нисский, святитель. О блаженствах. Слово 1 (http://www.pagez.ru/lsn/0556.php ). Не удивительно, что святитель Григорий Нисский называет предотвращение войны величайшим благодеянием, за которое Господь дарует двойную награду, «ибо сказано: блажени миротворцы, а миротворец тот, кто дает мир другим» (там же ).

Еще один святой IV века – блаженный Амвросий Медиоланский (397 г.) в своем трактате «Об обязанностях священнослужителей» в частности говорит, что «не воином быть грех, но воинствовать для хищения – беззаконие» (Цит. по: Николай Гончаров, священник. Воинское звание перед судом Слова Божия и разума святой Православной Церкви // Вестник военного и морского духовенства. 1914. № 19. С. 670 ). Здесь святитель Амвросий, собственно, следует принципам отношения к воинской службе и воинам, высказанным святым Иоанном Крестителем. Развивая эту мысль, святитель призывает проявлять милость и снисхождение к безоружным, покорным и просящим пощады врагам – «ибо сила военная не на зло, не для обиды и своеволия, а для защиты и добра» (там же ). Святитель Амвросий осуждает использование военного положения в военное время с целью грабежа и насилия над мирными жителями. Сии действия святитель называет грехом и беззаконием.

Следующий великий святитель и учитель Иоанн Златоуст (407 г.) о причинах происходящих войн говорил следующее: «войны постоянно произрастают от корня грехов» (Творения иже во святых отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского. СПб., 1900. Т. 6. С. 41 ). При этом святитель опровергал мнение о том, что воинская служба несовместима с христианским образом жизни и якобы препятствует спасению. В частности он пишет: «Ты выставляешь предлогом военную службу и говоришь: я – воин и не могу быть набожным. Но разве сотник не был воином? А он говорит Иисусу, что я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой (Мф. 8: 8). И, удивившись, Иисус говорит: Истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры (Мф. 8: 10). Военная служба нисколько не послужила для него препятствием» (Иоанн Златоуст, святитель. К иудеям, и эллинам, и еретикам; и на слова: был зван Иисус на брак (http://www.ispovednik.ru/zlatoust/Z02_2/Z02_2_63.htm ).

Необходимо добавить, что святитель Иоанн Златоуст учил свою паству молиться о помощи Божией воинам на войне: «Разве не было бы ни с чем несообразно, если бы в то время как другие выступают в поход и облекаются в оружие с той целью, чтобы мы пребывали в безопасности, сами мы за тех, которые подвергаются опасностям и несут бремя военной дружбы, не творили даже и молитв. Таким образом, это вовсе не составляет лести, а делается по требованию справедливости... Они составляют как бы некоторого рода оплот, поставленный впереди, который охраняет спокойствие пребывающих внутри» (Цит. по: Георгий Ястремский, священник. Воинское звание по творениям вселенских отцов Церкви // Вестник военного и морского духовенства. 1914. № 20. С. 710 ).

В свою очередь, блаженный Августин Иппонский (430 г.) полагал, что в какой-то степени война может приносить даже пользу, поскольку истребляет или ослабляет произвол злонравных людей. Также святой считал, что осуждение некоторыми людьми воинской службы «в действительности возникает не из религиозных мотивов, а по трусости» (Цит. по: Никольский В. Христианство, патриотизм и война // Православный собеседник. Казань, 1904. Т. 2. Ч. 2. С. 76 ). Известны так же и такие суровые слова Августина Аврелия о том, что заповедь «не убий отнюдь не преступают те, которые ведут войны по полномочию от Бога или, будучи в силу Его законов (то есть ввиду самого разумного и правосудного распоряжения) представителями общественной власти, наказывают злодеев смертью» (Августин Аврелий, блаженный. О граде Божием. М., 1994. T. 1. С. 39 ).

Существует достаточно ошибочное мнение, что якобы святитель Павлин Милостивый, епископ Ноланский «считал возможным грозить геенной огненной за службу кесарю с оружием в руках» (Таубе М.А. Христианство и международный мир. М.. 1905. С.48 ) и таким образом святителя выставляют, как последовательного противника воинской службы в целом. Однако подобного рода утверждения являются сознательным искажением слов святого Павлина Милостивого. В свое время святитель написал в стихотворной форме житие святого Феликса Ноланского, где в частности упоминал о воине Гермии – родном брате святого Феликса, который «настойчиво искал земных благ» и «живя собственным мечом и неся бесплодный труд ничтожной военной службы, подчинил себя оружию кесаря, не исполняя служения Христу» (Цит. по: Беда Досточтимый. Житие блаженного Феликса // История через личность: Историческая биография сегодня. М., 2005 ).Однако, как мы видим, здесь речь идет не о воинах вообще и не о воинской службе, а о конкретном человеке-воине, который удостаивается порицания опять же не за военную службу, а за то, что земные блага, добываемые оружием, предпочел благочестивой христианской жизни. И хотя, святой Павлин называет воинскую службу ничтожной, однако не утверждает, что она сама по себе препятствует спасению человека. Святой Беда Досточтимый , комментируя житие святого Феликса написанное святителем Павлином в частности подчеркивает, что: «Брат его обычаями своими отличался от Феликса и потому сделался недостоин вечного блаженства. Ибо Гермия усердно стремился лишь к земным благам и предпочел скорее быть воином кесаря, чем Христа» (там же ), еще раз подчеркивая, что столь негативной характеристики сподобился отдельно взятый воин, а не воины вообще.

Такая же ситуация возникла и вокруг словпреподобного Исидора Пелусиота (449 г.) имеющихся в послании к одному человеку, который хотел своего сына, имевшего способности к научной деятельности, отправить в армию. В частности преподобный Исидор писал: «Иные сказывают, будто бы до того ты обезумел и расстроился в рассудке, что этому отроку, которому Бог дал способность всему обучаться, намереваешься дать в руки оружие и определить его в военную службу, невысоко ценимую, даже презираемую и делающую людей игрушкою смерти. Поэтому, если не вовсе поврежден у тебя рассудок, оставь безрассудное намерение: не гаси светильника, который о том старается, чтобы возгореться на славу; дозволь человеку разумному продолжать занятие науками. А эту честь, или, лучше сказать, это наказание, побереги для других, каких-нибудь бродяг, которым прилично невежество толпы» (Исидор Пелусиот, преподобный. Письма. Кн. 1. Письмо 390 (http://www.pagez.ru/lsn/0369.php ). Однако из контекста письма совершенно очевидно, что речь идет не об осуждении воинской службы как таковой, а о заботе со стороны преподобного Исидора в отношении знакомого ему молодого человека, который имел призвание к научной деятельности. Мудрый монах понимал, что воинская служба, как выбор жизненного пути не пойдет на пользу этому юноше. Посему преподобный Исидор в суровых выражениях отговаривает отца определить жизнь сына по военной линии.

В другом месте преподобный Исидор Пелусиот говорит о необходимости различать войны справедливые и несправедливые, наступательные и оборонительные: «Войны воспламеняются больше всего ради приобретения чужой собственности. Но не должно обвинять всех ведущих войну; положивших начало или нанесению обиды, или хищению справедливо называть губительными демонами; отмщающих же умеренно не надлежит и укорять как несправедливо поступающих, потому что делают дело законное» (Исидор Пелусиот , святой. Творения. М., 1860. Ч. 3: Письма. С. 382–383 ). Так же как и святой Василий Великий, преподобный Исидор не приравнивая убийство на войне обычному разбойному убийству, однако же, полагает, что, «хотя умерщвление неприятелей на войнах кажется делом законным и победителям воздвигаются памятники, возвещающие их заслуги, однако же, если разобрать тесное сродство между всеми людьми, то и оно не невинно; поэтому Моисей и предписал убившему человека на войне пользоваться очищениями и кроплениями» (Исидор Пелусиот, святой. Творения. Ч. 3: Письма. С. 111).

Говоря о святом Исидоре Пелусиоте нельзя обойти стороной еще одну очень важную мысль, высказанную преподобным. В частности он осуждает такое явление, как «паркетное офицерство», когда некие люди, добившись высоких военных чинов, предпочитают тяготам реальной армейской службы пребывание в тылу, при этом тщеславно хвастаясь своим воинскими званиями перед гражданскими людьми. В «Послании к воину Туве» преподобный Исидор пишет следующее: «Не во время мира должно быть в полном вооружении, не среди торжища являться в воинственном виде и не по городу ходить с мечом в руках, но на войне, над сопротивниками надлежит делать такие опыты и на них наводить страх. Посему, если нравится тебе воинственный вид и желаешь себе победных провозглашений и памятников, то иди в стан сражающихся с варварами, а не здесь, за деньги купив себе право бежать оттуда и жить дома, представляй то, что должно делать там» (Исидор Пелусиот, преподобный. Письма. Кн. I. Письмо 40 ).

Так же преподобный Исидор Пелусиот затрагивает проблему имеющую особо насущное значение и на сегодняшний день. Речь идет о тех офицерах, которые имея большой опыт боевых действий и личную отвагу, ставили все сии навыки на путь криминала, обращая свои таланты против мирных граждан своей же страны! В «Послании к воину Исаии», который видимо, поддался этому соблазну, преподобный Исидор пишет следующее: «Если, по твоему мнению, острота оружий, шлем и панцирь – надежное средство жить безбедно, предаваясь грабежу и опустошая большие дороги, то знай, что многие, оградив себя еще надежнее, подверглись бедственной смерти, так как силе их не сопутствовала справедливость. Таковы у нас, по Писанию, Орив, Зевей, Салман, Авимелех, Голиаф, Авессалом и подобные им, а у внешних – гекторы, аяксы и выше всех думавшие о своей силе лакедемоняне. Поэтому если хочешь быть не бесполезным воином, то как можно скорее обратись к духовной брани и больше сражайся против своего бесчиния» (Исидор Пелусиот, преподобный. Письма. Кн. I. Письмо 79 ).

В другом письме – к воину Иоанну преподобный пишет: «Прекрати наконец дерзость свою, Иоанн; посмотри на великую и несказанную порочность дел своих. Или, как по праву носящий оружие и законный воин, выходи на ратоборство с варварами, или веди себя в городе как благонравный гражданин и соблюдай благоприличие… Совершаешь ты, как узнал я, нашествия на монашеские хижинки и похищаешь пожатые снопы земледельцев, чтобы присвоить их себе… Смотри, чтобы не испытать тебе какой-либо бури и не потерпеть справедливого отъятия членов, так что и здесь будешь наказан ослеплением, и там приготовлен для огня» (Исидор Пелусиот, преподобный. Письма. Кн. I. Письма 326–327 ). Следует отметить, что в данных письмах преподобный Исидор Пелусиот не говорит чего-то принципиально оригинального и нового – он лишь в достаточной степени педагогически раскрывает то отношение к воинам, которое несколькими словами изъясняет святой Иоанн Креститель.

Воинское ремесло – сфера крайнего эмоционального напряжения и отсюда велика опасность самоупоения собственной отвагой и подвигами, которые в свою очередь рождают надменность воинов в отношении гражданского населения. И чтобы отрезвить некую милитаристскую запальчивость эпох перманентных войн, не идеализировать воинскую службу как таковую полезно почитать эти письма преподобного Исидора Пелусиота. Полезным будет вспомнить так же и тот факт, что согласно учению Церкви воинское служение невозможно для тех, кто посвятил себя священству или монашеству. «7-е правило IV Вселенского Собора (451 г.) повелевает, чтобы однажды причисленные к клиру или монахи не вступали ни в воинскую службу, ни в мирский чин, сняв с себя священное одеяние и переодевшись по обычаю тех; иначе дерзнувших на сие и не раскаивающихся и не принимающих опять свойственной священному житию одежды, которую прежде избрали ради Бога, повелевает предавать анафеме: ибо дерзнувший на что-либо таковое уже не подвергается извержению, так как к сему он сам себя приговорил прежде осуждения, сложив с себя священническую одежду и сделавшись мирянином» (См.: Матфей (Властарь), иеромонах. Алфавитная синтагма. М., 1996 ).

Блаженный Феодорит Кирский (457 г.) говоря о дисциплине жизни, учит «Поскольку много различных родов жизни благочестивой: жизнь монашеская и общежительная, жизнь пустынная и городская, жизнь гражданская и военная… в каждом же роде жизни можно угождать Богу, то не без причины изречено: «кто есть человек, боящийся Господа? Установит закон ему на пути, который он избрал», то есть в том роде жизни, какой решился человек проводить, даст ему приличные и сообразные законы. Так святой Иоанн Креститель вопрошавшим мытарям советовал не брать больше установленного и воинам – никого не обижать, довольствоваться оброками, то есть определенною пищей, ср. Лк. 3: 12–14» (Феодорит Кирский, блаженный. Изъяснение псалмов. М., 2004. С. 89 ). Известный учитель монашества преподобный Варсонофий Великий (563 г.) повторяет мысль святого Иоанна Крестителя об осуждении мародерства: «К нам приходили некоторые, спрашивая о военной службе; мы отвечали им, что в ней бывают и обиды, а обидам Бог не помогает» (Преподобных отцов Варсонофия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников. М., 2001. С. 502 ).

Жития святых дают нам множественные примеры чудесной помощи православных воинам от Бога во время войн. Так святой Иоанн Мосх (619 г.) рассказывал такую историю: «Один из отцов передал мне следующий рассказ воина, бывшего драканария: «Во время войны в Африке с мавританцами мы потерпели поражение от варваров и подверглись преследованию, во время которого многие из наших были убиты. Один из неприятелей настиг меня и уже поднял копье, чтобы поразить меня. Увидав это, я начал призывать Бога: "Господи Боже, явившийся рабе Твоей Фекле и избавивший ее от рук нечестивых, избавь и меня от настоящей напасти и спаси меня от злой смерти. Я удалюсь в пустыню и проведу остаток моей жизни в уединении". И обернувшись, я уже не увидал никого из варваров. Немедленно удалился я в эту лавру Копраты. И вот по милости Божией прожил в этой пещере 35 лет» (Иоанн Мосх, блаженный. Лимонарь, 20 (http://utoli-pechali.ru/content/books/lug.htm ).

Так же святой Иоанн Мосх приводит рассказ аввы Палладия о воине, который в свободное от армейской службы время предавался таким аскетическим подвигам, что его ставили в пример даже монахам! Рассказ таков: «В Александрии был воин, по имени Иоанн. Он вел следующий образ жизни: каждый день с утра до девятого часа сиживал он в монастыре близ входа во храм святого Петра. Он был одет во вретище и плел корзинки, все время молчал и совсем ни с кем не разговаривал. Сидя у храма, он занимался своей работой и только одно возглашал с умилением: «Господи, от тайных моих очисти мя (Пс. 18: 13), да не постыжусь в молитве». Произнеся эти слова, он снова погружался в продолжительное молчание… И затем снова, по прошествии часа и более, повторял то же восклицание. Так он возглашал раз семь в течение дня, ни слова не говоря ни с кем. В девятом часу он снимал вретище и одевался в воинские одежды и шел к месту своей службы. С ним я пробыл около восьми лет и нашел много назидания и в его молчании, и в его образе жизни» (Иоанн Мосх, блаженный. Лимонарь, 73 ).

У преподобного Иоанна Лествечника (646 г.) так же мы находим очень интересное сравнение воинов с монахами: «Изъясним в этом слове и сам образ воинствования сих мужественных ратников: как они держат щит веры к Богу и своему наставнику, отвращая им всякий помысл неверия и перехождение (в другое место), и, всегда вознося меч духовный, убивают им всякую собственную волю, приближающуюся к ним, и, будучи одеты в железную броню кротости и терпения, отражают ею всякое оскорбление, уязвление и стрелы; имеют они и шлем спасения – молитвенный покров своего наставника» (Иоанн Лествичник, преподобный. Лествица, 4. 2 (http://www.pagez.ru/lsn/0086.php ). Святой Николай Кавасила Хамает (1398 г.) пишет: «И к занятию какому-либо нет никакого препятствия, и полководец может начальствовать войсками, и земледелец возделывать землю, и заявитель управлять делами и ни в чем не будет иметь нужды из-за сего» . (Николай Кавасила, святой. Семь слов о жизни во Христе. М., 1874. С. 136).

Сторонники пацифистской трактовки Евангелия часто ссылаются на слова Господа о любви к врагам. Святые отцы неоднократно давали разъяснения касательно этого. Очень интересный эпизод касательно рассматриваемого вопроса мы находим в житии святого равноапостольного Кирилла, просветителя славян . Когда сарацины-мусульмане спросили святого Кирилла почему христиане участвуют в войнах в то время как Христос повелел им любить врагов, он ответил: «Христос, Бог наш, повелел нам молиться за обижающих нас и благоволить им; но Он же заповедал нам: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15: 13). Поэтому мы терпим обиды, которые причиняете каждому из нас отдельно, но в обществе защищаем друг друга и полагаем свою жизнь за братий наших, дабы вы, увлекая их в плен, не пленили вместе с телами и души их, склоняя благочестивых к своим злым и богопротивным делам» (Цит. по: Барсов M. B. Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Четвероевангелия. СПб., 1893. T. 1. C. 574 ).

При этом следует подчеркнуть, что 7-е правило IV Вселенского Собора запрещающее священнослужителям (клирикам) браться за оружие, не всегда в должной степени соблюдалось. Правда, сами клирики (возможно, по крайней необходимости вступившие на тропу земной брани), не оценивали таковое положение, как достойное и должное! Достоин внимания пример из «Страданий 42 мучеников Аморийских» (IX в.), когда мусульмане пленившие византийских офицеров вели последних на казнь, и они достигли реки Евфрата, шариатский судья подозвал одного из них, святого Кратера, и сказал ему: «Ты был некогда клириком, принадлежа к чину так называемых иереев, но, отвергнув такую степень, взялся потом за копье и оружие, убивал людей; что ж ты притворяешься христианином, отрекшись от Христа? Не следует ли тебе лучше обратиться к учению пророка Мухаммеда и у него искать помощи и спасения, когда ты уже не имеешь никакой надежды на дерзновение перед Христом, от которого добровольно отрекся?» На это святой Кратер ответил, что именно поэтому он тем более обязан пролить кровь за Христа, дабы обрести искупление своих прегрешений (Максимов Ю.В. Подвиг 42 мучеников Аморийских в контексте православной полемики с исламом (http://www.pravoslavie.ru/put/080319171635 ). Стоит упомянуть также то, что митрополит Киевский Георгий в сочинении «Стязание с латиною» среди заблуждений римо-католиков, в частности, указывает на то, что латиняне позволяют «ходить на войну епископам и священникам и свои руки кровью осквернять, чего Христос не повелел» (Цит. по: Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской Церкви. М., 1995. Кн. 2 ).

Однако Церковь всегда поддерживала воинов обнаживших меч с целью обороны, защиты слабых и восстановления попранной справедливости. Одной из форм таковой поддержки – институт полковых священников (капелланов), в чьи обязанности входило духовное, нравственное и патриотическое воспитания воинов. Среди них были и знаменитые святые, например устроитель общежительного монашества на Святой горе Афон преподобный Афанасий Афонский , который сопровождал императора Никифора Фоку во время его победоносного похода на Крит. На Афоне император Никифор после смерти почитался святым, а в своем сочинении «Стратегика» он отводит особо значимое место вопросу духовно-нравственного воспитания воинов, в том числе и через установление обязательных регулярных молитв. В частности он пишет «Следует же командиру заранее постановить… чтобы в лагере, в котором все войско разместилось, во время славословия и на вечерних и на утренних молитвах армейские священники совершали усердные моления, а все войско восклицало: «Господи, помилуй!» – вплоть до сотни раз со вниманием и страхом Божиим и со слезами; чтобы никто не отваживался в час молитвы каким-то трудом» (Никифор II Фока . Стратегика. СПб., 2005. С. 38–39 ).

Так же о преподобном Афанасии Афонском достоверно известно, что он, по просьбе императрицы Зои, благословил своего постриженика полководца Торникия вернуться на краткое время к военному командованию ради спасения страны от нашествия арабов. В последующие эпохи так же известны массовые случаи участия греческого духовенства в вооруженной борьбе с турками во время освободительных восстаний. В память об этом на Крите даже установлен своеобразный памятник, изображающий священника с ружьем в руках. Еще более активно участвовали в кровавой борьбе с турками черногорские священники и даже сами митрополиты! Однако следуют повторить, что все это были исключения, вызванные особыми обстоятельствами времени.

История нашего государства так же знает случаи, когда святые в исключительных случаях нарушали 7-е правило IV Вселенского Собора, когда военные навыки того или иного постриженика были настолько востребованы в вопросах безопасности государства, что строгое следование канонов (акривия) уступало место практическому и спасительному домостроительству (экономии). Так преподобный Сергий Радонежский по просьбе святого благоверного князя Димитрия Донского благословил двух схимонахов, в прошлом доблестных воинов святых Александра Пересвета и Андрея Ослябю, участвовать в Куликовской битве.

Для любого разумного человека, очевидно, что очень многое в армии зависит не только от политики и позиции государства, но и от личности каждого конкретного военачальника, командира. Согласно общевойсковому уставу командир должен в частности «быть примером нравственной чистоты, честности, скромности и справедливости» (http://www.studfiles.ru/dir/cat20/subj241/file8656/view92403.html ). Святые отцы прекрасно понимали, что верующий и благочестивый командир поможет и Церкви исполнить свой долг проповеди и духовного окормления солдат, и личным примером будет способствовать укреплению благочестия и здорового нравственного климата среди личного состава. А посему среди творений святых мы найдем, в том числе и послания военоначальникам с разъяснениями того – каким должен быть православный воин. Так, например, святитель Макарий Московский (1563 г.) написал в 1552 году пастырское послание царю Иоанну Грозному и его войскам, находящимся на тот момент в походе на Казань. В нем святитель, в частности, призывает царя «со всем своим христолюбивым воинством хорошо, храбро и мужественно подвизаться с Божией помощью за святые Божии церкви и за всех православных христиан – против супостат твоих… твоих изменников и отступников, всегда проливающих кровь христианскую и оскверняющих и разоряющих святые церкви» (Цит. по: Пушкарев С.Г. Роль Православной Церкви в истории русской культуры и государственности. Печатня преподобного Иова Почаевского, 1938 ). В этом же послании святитель Макарий пишет, что помощи Божией в сражениях достоин тот, кто хранит себя от прегрешений душевных и телесных и подвизается «в чистоте и покаянии и в прочих добродетелях». Так же святитель пишет: «Если случится кому из православных христиан на той брани до крови пострадать за святые церкви и за святую веру христиан­скую и за множество людей православных и потом живым быть, и те поистине пролитием своей крови очистят прежние свои грехи» (Цит. по: Димитрий Полохов, священник. Нравственно-патриотическое воспитание в вооруженных силах на основах православной христианской веры. Дисс. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2000 ).

Кстати, столь излюбленные кривотолки пацифистов касательно слов Нагорной проповеди о любви к врагам изобличаются святителем Димитрием Ростовским (1709 г.). Вот что он пишет: «Не думай, слушатель мой, чтобы я повторил слова эти о тех врагах, которые воюют с нашим христианским отечеством и враждуют против нашей благочестивой веры… Тех не только нельзя любить, но даже необходимо выступать войной против них, полагая душу свою за христианское царство и целость Церкви» (Димитрий Ростовский, святитель. Творения. СПб., б.г. С. 482).

При этом святые отцы рассматривают также и те случаи, когда те или иные приказы подразумевают прямое нарушение заповедей Божиих, например, убийство мирных жителей или безоружных людей; убийство пленных и т. д. Святитель Тихон Задонский (1783 г.) пишет: «Что не противное закону Божию приказывают, слушай и исполняй: в противном не слушай, так как подобает больше повиноваться Богу, чем человекам (ср. Деян. 5: 29.) Так поступали мученики святые… если [командир] велит неправду делать, обидеть, украсть, солгать и прочее – не слушайся. Если грозит за это наказанием – не бойся (Тихон Задонский, святитель. Творения. М., 1875. Т. 3. С. 345 ). Жития святых нам сообщают о многочисленных случаях первых трех веков христианства, когда командиры-язычники приказывали солдатам-христианам приносить жертвы идолам или казнить таких же христиан, не желающих приносить жертвы идолам, – и христиане оказывали неподчинение таким приказам, сохраняя верность Богу до мученической смерти. Святитель Иннокентий Херсонский (1857 г.) считал, что православная вера – главное, чего должен держаться христианский воин. Святитель пишет: «Истинный ратник Христов тот, кто кроме оружия земного имеет и оружие Божие – веру живую, упование твердое, любовь нелицемерную к правде и смирение христианское» (Иннокентий (Борисов), архиепископ. Сочинения. Т. 3: Слова и речи. СПб., 1908. С. 407 ).

Данная работа была бы не полной, если бы ней не упоминались об одном человеке, которого по логике вещей (вне вмешательства промысла Божия) ждала блестящая военная карьера выдающегося офицера, а может быть, и генерала армии Российской Империи. РоРечь идет о студенте Военно-инженерного училища – Дмитрии Александровиче, который всем нам известен, как святитель Игнатий Брянчанинов (1861 г.). О положительных качествах воина святитель Игнатий писал: «Стойкость – одно из первых достоинств воинства и земного, и духовного. Опытные в битвах ратники почитают признаком храбрости отважное нападение на строй неприятельский, но несравненно большим – безмолвное стояние с угрюмою твердостью под ядрами и картечью неприятельских батарей, когда этого требует общий план военачальника. На таковых-то воинов наиболее он может и положиться, на таковых воинов наиболее полагается наш подвигоположник Иисус Христос и венчает их душевными венцами» (Игнатий (Брянчанинов), святитель. Письма к монашествующим, 78 (http://www.anb.nnov.ru/letters/letter.php?id=78 ).

Более того, святитель Игнатий не ограничивался исключительно духовными советами, но, имея военное образование и стремясь принести как можно больше пользу Родине, считал возможным давать даже рекомендации стратегического характера в вопросах ведения войны! В письме к своему другу Н.Н. Муравьеву, который во время Крымской войны командовал русской армией, наступающей на Турцию святитель Игнатий писал: «В нынешней войне не нужны действия блестящие, нужны действия существенно полезные. Иные в энтузиазме говорят, что по взятии Эрзерума Вы пойдете на Галлиполи или Скутари, чтоб запереть неприятельские флоты и войско и отнять у них возможность получать подкрепления; другие утверждают, что из Эрзерума Вы направитесь на Трапезунд. И я позволяю себе подавать мое мнение, потому что люди снисходительные выслушивают его. Поход к Босфору и Дарданеллам признаю невозможным до того времени, как события определят: сделают ли высадку союзники для действий против Грузии; поход к Трапезунду, как и ко всякому другому приморскому месту, считаю малополезным, если не вполне бесплодным в войне с неприятелем, имеющим все преимущества на море; лишь демонстрация такого похода может быть полезною в том случае, когда неприятель отрядит значительные силы для охранения приморских мест; такая демонстрация может удерживать в бездействии неприятельские войска, охраняющие прибрежье. По моему мнению, для кампании нынешнего лета имеются в виду действия несравненно большей важности: это приготовление к кампании будущего года, результаты которой могут быть гораздо сильнее и решительнее, и действия во все стороны от Эрзерумского Паталыка на народонаселение Малой Азии, которая вся наэлектризуется духом неприязни к владычеству турок, особливо ко владычеству на западноевропейский лад, и сделается таким образом падение Турецкой империи неизбежным если не в нынешнюю кампанию, то в последующие. Главное, чтоб здесь не поторопились заключить мир, не дождавшись плода после таких пожертвований и усилий… Бог даст – возьмете и Карс, и Эрзерум» (Цит. по: Шафранова О.И. Письма cвятителя Игнатия (Брянчанинова) Н.Н. Муравьеву-Карскому // Журнал Московской Патриархии. 1996. № 4–5 ).

Абсурдно полагать, что святитель давал подобные советы, как бы взамен духовных наставлений. Наоборот, в каждом своем письме епископ заверял в своих молитвах, давал духовные советы и посылал благословение. Русско-турецкая война имела своей целью освобождение наших собратьев-славян христиан из-под турецкого ига и в этом контексте святитель Игнатий в качестве дополнения к своей горячей молитвенной поддержки дерзал давать и практические советы в сфере военного дела.

Другой наш выдающийся святитель – Филарет Московский (1867 г.) говоря о войне 1812 г. подчеркивал, что именно вера православная дала силы и мужество сражаться даже неопытным новобранцам, а святотатство и кощунственные действия французских солдат придали русским воинам решимость разбить врага до конца! В частности, митрополит Московский писал: «Когда против чрезмерного числа вражеских полчищ правительство принуждено было поставить неискушенных в брани граждан, вера запечатлела их собственным своим знамением, утвердила своим благословением, и сии неопытные ратники подкрепили, обрадовали, удивили старых воинов. А когда неистовые скопища нечестивцев не оставили в мире и безоружную веру, когда, наипаче в богатой древним благочестием столице, исполняли свои руки святотатствами, оскверняли храмы живого Бога и ругались его святыне, усердие к вере превращалось в пламенную, неутомимую ревность наказать хулителей и даже в ободряющую надежду, что враг Божий не долго будет счастливым врагом нашим» (Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам. СПб., 1887. Доп. т. С. 9 ).

Учению о войне как о вынужденной необходимости в падшем мире посвящены такие слова святителя Филарета Московского: «Бог любит добродушный мир, и Бог же благословляет праведную брань. Ибо с тех пор как есть на земле немирные люди, мира нельзя иметь без помощи военной. Честный и благонадежный мир большею частью надобно завоевать. И для сохранения приобретенного мира надобно, чтобы сам победитель не позволял заржаветь своему оружию» (Филарет (Дроздов), святитель. Слова и речи. М., 1882. Т. 4. С. 272 ). «Война, - писал святитель,– страшное дело для тех, которые предпринимают ее без нужды, без правды, с жаждою корысти или преобладания, превратившейся в жажду крови. На них лежит тяжкая ответственность за кровь и бедствия своих и чужих. Но война – священное дело для тех, которые принимают ее по необходимости – в защиту правды, веры, отечества» (Филарет (Дроздов), святитель. Избранные труды, письма, воспоминания. М., 2003. С. 481 ).

Во время Крымской войны святитель Филарет особо подчеркивал глубокое уважение к высочайшим проявлениям воинского служения и, в частности, писал: «Нельзя равнодушно воспоминать, какие трудности надлежало преодолевать в сей брани российскому воинству, какие тягости должен был понести народ, каким лишениям и страданиям подвергались от врагов наши соотечественники, близкие к позорищу войны. Но с сими печальными воспоминаниями соединено утешительное и величественное. Наши воины моря, начав свои подвиги истреблением турецкого флота, когда должны были уклоняться от чрезмерного превосходства морской силы нескольких держав, не только не уступили своих кораблей, но и сделали из них подводное укрепление для защиты пристани и города. Потом соединенные воины моря и суши одиннадцать месяцев победоносно противостояли в Севастополе многочисленнейшим войскам четырех держав и беспримерным доныне разрушительным орудиям. Наконец, хотя и допущены враги работать над оставленными им развалинами для умножения развалин, но в Севастополе доныне (до заключения Парижского мира) стоит русское воинство. На Дальнем Востоке малое укрепление с горстью людей отразило морское и сухопутное нападения несравненно сильнейших врагов, по признанию участвовавших в том, более молитвою, нежели силою. На западе два сильнейшие флота бесполезно истощали свои усилия против одной крепости, а на другую смотрели только издали. На севере было странное противоборство: с одной стороны, военные суда и огнестрельные орудия, с другой – священнослужители и монашествующие, со святынею и молитвою ходящие по стене, и несколько человек со слабым и неисправным оружием: и обитель осталась непобежденною, и святыня неприкосновенною. Против России действовали войска четырех держав, и в числе сих были сильнейшие в мире… И несмотря на все сие, в Европе мы не побеждены, а в Азии мы победители. Слава российскому воинству! Благословенна память подвижников отечества, принесших ему в жертву мужество, искусство и жизнь!» (Цит. по: Государственное учение Филарета, митрополита Московского // Православная жизнь. 1997. № 9–10 ).

Еще один светильник земли русской XIX века – святитель Феофан Затворник (1894 г.) критикуя пацифистское учение толстовцев пишет, что «на воинах и войнах часто видимое Бог являл благословение и в Ветхом, и в Новом Завете. А у нас сколько князей прославлены мощами, кои, однако ж, воевали. В Киево-Печерской лавре в пещерах есть мощи воинов. Воюют по любви к своим, чтобы они не подвергались плену и насилиям вражеским. Что делали французы в России? И как было не воевать с ними?» (Собрание писем святителя Феофана. М., 1899. Вып. 5. C. 208 ). При этом святитель проводит и другую очень важную мысль о том, что как бы ни был высок воинский подвиг сам по себе, однако же, без христианского смирения не дает святости и не ведет человека в рай! Так, пересказывая в одном из своих наставлений фантастический рассказ-притчу В.А. Жуковского «Пери и ангел» и называя ее «преназидательной», святитель Феофан пишет: «Пери, дух, один из увлеченных к отпадению от Бога, опомнился и воротился в рай. Но, прилетев к дверям его, находит их запертыми. Ангел, страж их, говорит ему: «Есть надежда, что войдешь, но принеси достойный дар». Полетел Пери на землю. Видит: война. Умирает доблестный воин и в слезах предсмертных молит Бога об отечестве. Эту слезу подхватил Пери и несет. Принес, но двери не отворились. Ангел говорит ему: «Хорош дар, но не силен отворить для тебя двери рая». Это выражает, что все добродетели гражданские хороши, но одни не ведут в рай» (Феофан Затворник, святитель. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться? Гл. 66: Наставление богомольцам ). История заканчивается тем, что лишь когда Пери принес слезу раскаявшегося грешника, его впустили в рай. При этом в другом месте святитель Феофан Затворник очень похвально отзывался о воинской службе и, в частности, писал, что «военный путь самый хороший – чистый, честный, самоотверженный» (Собрание писем святителя Феофана. М., 1899. Вып. 8. C. 95 ). В другом письме святитель так же восклицает: «Вы – будущий воин! Воина дело – бодро стоять и всегда быть готову вступить в схватку с врагом, себя не жалея и врагу не поблажая» (Собрание писем святителя Феофана. М., 1899. Вып. 5. C. 118 ).

Святой праведный Иоанн Кронштадтский (1908 г.) рассуждая о причинах поражения в русско-японской войне, прямо указывает на развращающее и уводящее человека от понимания подлинно христианских ценностей учение Л. Н. Толстого. Всероссийский батюшка пишет: «Отчего мы не могли ныне победить врагов-язычников при нашем храбром воинстве? Скажем не обинуясь: от неверия в Бога, упадка нравственности и от бессмысленного толстовского учения "не противься злу”, следуя которому сдался на капитуляцию Порт-Артур, а военные суда – в постыдный плен со всем инвентарем. Какой славный учитель для всего русского воинства и для всех военных и других властей святой благоверный великий князь Александр Невский! Но кто из интеллигентов читает ныне о подвигах его и кто верит сказанным чудесам? Вот от этого неверия и от своего гордого, кичащегося разума и надмения своею военною силою мы и терпим всякие поражения и стали посмеянием для всего мира!» (Новые грозные слова отца Иоанна Кронштадтскаго. Ч. 2. Слово IX (http://www.rus-sky.com/gosudarstvo/i_kron/new-wrd2.htm#9 ). В другом месте пресвитер Кронштадтский свидетельствует: «Чтобы заслужить небесную помощь в тяжелых обстоятельствах Отечества, нужна твердая вера в божественную помощь, а главное – покаяние в грехах, вызвавших гнев Божий на Россию, исправление нравов. Война вызвана безбожием и безнравственностью русского всесословного мира, и войною дается ему горький урок» (Иоанн Кронштадтский , святой. Золотые слова (http://www.orthlib.ru/other/inkrpokrov.html ). И священномученик Иоанн Восторгов (1918 г.) во время войны с Японией говорил о необходимости «проникнуться благодарною любовью к нашим героям-воинам, умирающим за нас на полях брани, к раненым, больным и прийти к ним с посильной помощью» (Иоанн Восторгов, протоиерей. По поводу войны с язычниками // Полн. собр. соч. СПб., 1995. Т. 2, С. 422).

Очень интересный рассказ о помощи Божией верующим во Хрста воинам читаем у святителя Николая Сербского (1956 г.) в «Письме воину Иоанну Н.»: «Ты пишешь о чудесном случае, который приключился с тобой на войне. Кто-то перед началом битвы раздавал солдатам Евангелие… ты едко заметил: «Здесь требуются сталь и свинец, а не книги. Если сталь нас не спасет, то книги и подавно!» Вот какое замечание ты сделал тогда, ибо до того дня ты веру Божию полагал за ничто… Но все же ты взял книжечку и положил ее во внутренний карман с левой стороны. И что же случилось? Ты сам говоришь: чудо Божие, и я подтверждаю это. Вокруг тебя падали раненые; наконец был повержен и ты. Попало в тебя стальное зерно. Ты схватился рукой за сердце, ожидая, что хлынет кровь. Позже, когда ты разделся, то нашел застрявшую в твердом переплете книжечки пулю: она метила прямо в сердце. Ты задрожал, как в лихорадке. Перст Божий! Святая книга спасла твою жизнь от смертоносного свинца. Тот день ты считаешь своим духовным рождением. С того дня ты стал бояться Бога и внимательно исследовать вероучение… Господь милостью Своей открыл тебе глаза… Одни на войне погубили тело, а иные – душу. Первые потеряли меньше. А некоторые душу свою обрели, и они истинные победители. Были и такие, кто ушли на войну как волки, а вернулись как агнцы. Я знаю много таких. Это те, кто, как и ты, благодаря какому-то чудесному случаю ощутил, что невидимый Господь ступает рядом с ними» (Николай Сербский, святитель. Миссионерские письма, 23 (http://www.pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=907).

Другой рассказ святителя Николая: «Во время войны послали одного боязливого солдата в разведку. Все знали его боязливость и смеялись, когда узнали, куда посылает его старшина. Только один солдат не смеялся. Он подошел к своему товарищу, чтобы поддержать и ободрить его. Но тот ответил ему: «Погибну я, враг совсем рядом!». «Не бойся, брат: Господь еще ближе», – ответил ему добрый товарищ. И эти слова, как большой колокол, зазвонили в душе того солдата и звонили до конца войны. И вот, некогда робкий солдат вернулся с войны награжденный многими орденами за храбрость. Так преобразило его благое слово: «Не бойся: Господь еще ближе!» (Николай Сербский, святитель. Миссионерские письма, 23 ). Показательна в этом отношении метафора, которую приводит святитель Николай в плане службы в армии и жизни христианина: «Истинные христиане всегда считали свою жизнь военной службой. И как солдаты считают дни своей службы и с радостью думают о возвращении домой, так и христиане постоянно помнят о конце своей жизни и возвращении в свое Небесное Отечество» (Николай Сербский, святитель. Мысли о добре и зле, 3–4 (http://www.wco.ru/biblio/books/nikserb1/ ).

Все эти мысли святых отцов убедительно показывают, что Церковь никогда не придерживалась толстовских взглядов касательно непротивления злу силой. В Евангелии мы не находим ни слова осуждающего само воинское служение, на чем настаивают неотолстовцы. Не видим мы этого преимущественно и в эпоху ранней Церкви – видим обратное – отлучение за дезертирство. Война рассматривается как вынужденная необходимость в падшем мире. Почитая войну за великое бедствие, святые отцы, однако, полагали, что оборонительная война или военные действия, имеющие своей целью восстановление попранной справедливости, есть обязательное средство к обузданию большего зла. Защита своих соотечественников и единоверцев (в том числе людей слабых – женщин, стариков и детей) от злоумышленника и неприятеля есть несомненная добродетель, а никак не грех. Употребляемое насилие в данном случае – есть мера вынужденная и необходимая.

Святые отцы последовательно и основательно опровергают мнение о том, что воинская служба несовместима с христианским образом жизни и якобы препятствует спасению! Очень показательно в этом отношении слова святого блаженного Августина о том, что осуждение некоторыми людьми воинской службы «в действительности возникает не из религиозных мотивов, а по трусости»! Это же красноречиво подтверждают наши святые XIX века – святитель Феофан Затворник, святой праведный Иоанн Кронштадтский, который дают уничижительную оценку философскому учению Л. Н. Толстого, как духовно разлагающему и несостоятельному! Через все святоотеческое наследие красной нитью проходит следующая мысль – профессия воина – одна из самых благородных, однако факты злоупотребления возможностями вооруженного человека есть постыдное дело! Впрочем, то же самое можно сказать о любой профессии – врача, учителя, священнослужителя!

Священное Предание свидетельствуют о том, что было немало воинов, которые именно своим ратным подвигом угодили Богу. Убийство на войне нельзя приравнивать к злоумышленному убийству в мирное время, однако и считать сие вынужденное действие абсолютно безвредным так же неправильно. Церковная педагогика дает в этом плане замечательное духовное руководство по отношению к тем, кто вынужден был обжечь свою душу этим деянием. Святые отцы с великой мудростью подходили к такому сложному явлению, как воинская служба, с одной стороны ставя в пример мужество, стойкость, героизм и самоотверженность воинов, употребляя даже известные метафоры по отношению к духовной жизни. Но, с другой стороны, святые настаивали на том, что вера и благочестие – непременные и ничем не заменимые качества христианского воина!

Вся история Православной Церкви говорит о том, что во все времена православные воины, имеющие истинную веру и пример благочестивой жизни всегда перед походом или начинающейся войной брали благословение у Церкви в лице епископа или священника на защиту Отечества и восстановление поруганной справедливости. И всегда такое благословение давалось – Церковь молилась о «властех и воинстве» и духовно поддерживала наших защитников. И наша задача на сегодняшний день в достаточной мере возродить духовное окормление русского воинства (а так же иных силовых структур) – стержня и опоры российской государственности, которое, вне всякого сомнения, есть гарант «времен мирных, тихого и безмолвного жития». И здесь крайне уместно вспомнить слова блаженной памяти Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II : «Церковь желает, чтобы человек, носящий военную форму, был просвещен светом Истины Христовой, чтобы Сам Господь направлял этого человека и в мирное, и в военное время. Церковь верует, что если воин отдаст свое сердце Христу и будет руководим Господом, то он не собьется с пути, но будет искренне и жертвенно защищать своих ближних, с честью выполнять свои воинские обязанности».

Вопрос о происхождения зла в мире волновал умы многих философов, писателей и религиозных деятелей разных конфессий. Предлагаем читателям ознакомиться с докладом на данную тему студента II курса магистратуры Московской духовной академии, прочитанным на научной студенческой конференции «Актуальные вопросы современной богословской науки» (МДА, 1-2 мая 2017 г.). Публикуется в авторской редакции.

Введение

На протяжении всей человеческой истории каждый человек испытывает на себе тяжесть существующего в мире зла, которое буквально проникло во все сферы жизнедеятельности людей. Не случайно же у апостола и евангелиста Иоанна Богослова можно найти такие слова: Весь мир во зле лежит (Ин. 5:19). И, на самом деле, зло есть неотъемлемый атрибут падшего мира.

Пожалуй, одним из самых важных и сложных вопросов человечества является следующий: «Как появилось зло? И что оно из себя представляет?» И от того, какой на него мы будем иметь ответ, будет зависеть человеческое восприятие всего мироздания и отношение людей к Богу. В связи с этим крайне важно получить правильный ответ на поставленный вопрос.

В современном мире под злом подразумевается прежде всего страдание. Об этом хорошо пишет Т.Ю. Бородай: «Современность всё больше склоняется к тому, чтобы под "злом" понимать исключительно или преимущественно страдания». Но святоотеческая традиция имеет своё понимание зла. И оно, кстати, практически не соответствует современному предствавлению. Как пишет иерей Стефан (Домусчи), «вся христианская аргументация была построена на определённом понимании того, что есть зло. И хотя о страданиях тоже говорили подробно, их крайне редко отождествляли со злом как таковым».

Происхождение зла в ангельском мире

Для начала следует сказать о том, как же зло появилось в нашем мире. И здесь в первую очередь стоит отметить то, что святые отцы единодушно отрицали связь между появлением зла и Богом. Например, святитель Василий Великий говорит: «Неблагочестиво сказать и то, будто бы зло имеет начало от Бога, потому что противное от противного не происходит». А у Феофила Антиохийского можно встретить такое высказывание: «Ничего злого не было изначально сотворено Богом, но все было прекрасно». Можно привести очень много цитат святых отцов об этом. Но если Бог не является источником зла, то откуда тогда оно появилось? Как говорит Лосский В.Н.: «Зло имеет свое начало в ангельских мирах». И, действительно, именно среди невидимого нами мира впервые появилось зло.

Большинство святых отцов и церковных писателей считают, что ангельский мир был сотворён Богом до появления материального мира. Как совершенные существа, абсолютно все ангелы обладали свободой. И один из самых приближённых к Богу ангелов, по имени Денница, злоупотребив своей свободой, воспротивился своему Творцу и отпал от Него; кроме этого, он увлёк за собой многих других ангелов. Так появились в мире падшие духи. А изначально все отпавшие ангелы были добрыми. Можно встретить целый ряд высказываний у святых отцов об этом. Наример, преподобный Антоний Великий пишет: «Демоны называются так не потому, что такими сотворены. Бог не творил ничего злого. Напротив того, они созданы были добрыми». То же самое можно найти и у преподобного Макария Великого: «Все разумныя существа, разумею Ангелов, демонов и души, Создатель сотворил чистыми».

Святые отцы единодушны во мнении, что Сатана отпал от Бога абсолютно добровольно, никто не подталкивал его не это. Например, святитель Кирилл Иерусалимский пишет по этому поводу следующее: «Первый виновник греха и отец зла есть диавол. <…> Прежде него никто не грешил. Согрешил же он не потому, что от природы получил необходимую наклонность ко греху; он, будучи сотворён добрым, от собственного произволения сделался диаволом, от действий получив это наименование».

Святые отцы видят причину отпадения Денницы в его гордости, а именно в том, что он захотел занять место Бога. У преподобного Антония Великого встречаем следующие слова: «Гордость и высокоумие низвергли диавола с Неба в преисподнюю». Святитель Григорий Богослов не только пишет о том, что Сатана пал из-за гордости, но также добавляет, что по причине своей зависти он увлек за собой и других ангелов: «Так он [дьявол] за превозношение низринут со своего небесного круга; но ниспал не один. И поелику погубила его дерзость, то увлек в падение многих, именно всех, кого научил греху, как злоумышленник, склонивший к измене царское воинство, увлек — из зависти к богомудрому сонму Царствующего в горних и из желания царствовать над многими злыми».

Таким образом, появление зла берёт своё начало ещё в ангельском (невидимом) мире. Сатана, будучи сотворён добрым ангелом, добровольно (из-за гордости) отпал от своего Творца, и по причине своей зависти увлёк с собой часть других ангелов. При этом, хочется также привести высказывание митрополита Илариона (Алфеева) о том, что «учение о добровольном отпадении диавола от Бога является ответом на извечный вопрос всякой философии о происхождении зла».

Происхождение зла в материальном мире

В видимом мире зло появилось тогда, когда Адам и Ева в раю нарушили Божию заповедь и вкусили плодов с запретного древа. В третьей главе книги Бытие достаточно подробно говорится об этом. Из этого места видно, что зло было подсказано прародителям змеем. В образе змея, как говорят святые отцы, был диавол, который по причине зависти соблазнил людей. Несмотря на то что диавол принимал некоторое участие в грехопадении прародителей, ответственность за нарушении заповеди остаётся на Адаме и Еве, потмоу что Сатана только предложил вкусить запретный плод, он насильно не заставлял прародителей этого делать. Но почему же люди послушали диавола? Святой Иоанн Златоуст пишет следующее: «Первый человек пал в грех от гордости, возжелав быть равным Богу». Действительно, гордость является корнем прародительского грехопадения, ведь человек пожелал стать богом помимо Бога. Всё это привело к трагическим последствиям, которые коснулись не только прародителей, но и всего человечества.

Размышляя о грехопадении, святитель Кирилл Александрийский ставил перед собой очень интересный вопрос: «Если сотворенный человек имел дойти до столь великого несчастия, то не справедливо ли думать, что ему гораздо лучше было бы и не иметь бытия?» При этом святитель напоминает о словах Спасителя: …лучше было бы тому человеку не родиться (Мк. 14:21). Тем не менее, отвечая на данный вопрос, святитель Кирилл давал важные аргументы в пользу появления людей. Во-первых, по мнению святителя, бытие как дар Божий само по себе лучше небытия; во-вторых, Бог даровал человеку не просто жизнь, а блаженную жизнь в раю, и наконец, в-третьих, человек в будущем должен стать причастником Божьей благодати, но так как на пути к этой славе грех стал преградой, Господь нашёл подходящее врачевство: тление человеческой плоти и последующую за ней смерть. «С пользою придумана смерть плоти, - говорит святитель, - не к совершенной погибели приводящая животное, но скорее к обновлению и, так сказать, к будущей переделке соблюдающая его, как бы разбитый сосуд. А что живому существу придется потерпеть нетление, этого не не ведал Зиждитель, но напротив знал, что вместе с этим последует и разрушение непотребных дел, и уничтожение тления, и возведение к лучшему состоянию, и восприятие первоначальных благ».

О печальных последствиях грехопадения много говорят святые отцы. Святитель Иоанн Златоуст пишет, что после нарушения заповеди люди стали смертными: «Хотя они (Адам и Ева) прожили много лет, но с той уже минуты, как услышали: Прах ты и в прах возвратишься (Быт. 3:19), они получили смертный приговор, сделались смертными». По мысли преподобного Макария Великого, людей постигла сначала смерть духовная, а затем и физическая: «Как по преступлении Адама, когда благость Божия осудила его на смерть, сперва по душе подвергся он смерти, потому что умные чувства души стали в нем угашены и как бы умерщвлены лишением небесного и духовного услаждения; впоследствии же, чрез девятьсот тридцать лет, постигла Адама и смерть, телесная». Также преподобный Макарий говорит о том, что после вкушения запретного плода у человека исказилась его природа и он попал под власть сатаны: «Так лукавый князь облек грехом душу, все существо ее, и всю осквернил, всю пленил в царство свое, не оставил в ней свободным от своей власти ни одного члена ее, ни помыслов, ни ума, ни тела, но облек ее в порфиру тьмы». Святитель Феофил Антиохийский пишет о физических страданиях, которые постигли человека после грехопадения: «За непослушание человек претерпел труд, печаль, болезнь и, наконец, смерть».

Природа зла

Святые отцы и церковные писатели стремились выяснить, что такое зло само по себе и имеет ли оно свою природу.

Первым из церковных авторов, кто даёт объяснение злу с онтологической точки зрения является Климент Александрийский. Он пишет о том, что Бог является благом, и всё то, что Он сотворил, тоже благо. При этом зло, которого Бог не создавал, не имеет своего бытия, оно находится вне добра и является или его отсутствием, или противоположностью. «Зло представляет собой противоположность добру, подобно тому как справедливость противоположна несправедливости», - пишет Климент. При этом, как отмечает П.Б. Михайлов, «определение зла как отсутствия или лишённости блага для Климента означает указание на отсутствие Бога или удаление от Бога, являющегося Высшим благом». В качестве подтверждения данной точки зрения является следующее место из «Педагога» Климента: «Куда Господь обращается своим лицом, там мир и радость; а откуда отвращается, туда начинает прокрадываться зло. Бог же не хочет зреть на зло, потому что Он благ. Если же Он откуда-либо отвращает свое лицо, то делает это из-за людского неверия, и там развивается зло». В то же время Климент замечает, что зло не может являться источником добра: «Зло не может породить добро, как свет — тьму или холод — жар. Зло не может творить добро потому, что природа его в злодеянии и оно ослепляет, как тьма».

Таким образом, Климент отстаивает такую позицию, согласно которой зло в онтологическом смысле не имеет природы и самостоятельного бытия, а является отсутствием добра или его противоположностью.

Оригена также волновал вопрос природы зла. Размышляя над этим вопросом, церковный автор говорит об отрывке из Евангелия от Иоанна: Всё через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть (Ин. 1:3). Здесь Ориген ставит такой вопрос: «Не включает ли в себя понятие «всё» зло и порок?» Отвечая на него, Ориген пишет о том, что среди того, что Бог сотворил, нет ничего плохого и ненужного. При этом он говорит, что зло не обладает природой и сущностью: «Порок несубстанциален». Действительно, так как зло, по мнению церковного автора, является не-сущим, то оно имеет кажущееся бытие, причем не от Бога и не от Сына Божьего, поэтому нельзя считать, что в понятие «всё» в вышеприведённом евангельском отрывке входит и зло.

В то же время Ориген указывает на то, что источник зла коренится в свободной воле: «У каждого (человека) воля есть причина пребывающего в нем нечестия. Это нечестие и есть зло; отсюда злыми и пагубными являются те поступки, которые исходят из нечестия, и строго говоря, ни в чем другом… нельзя полагать зла».

Таким образом, Ориген, следуя Клименту Александрийскому, пишет о том, что зло не обладает своей природой и сущностью, оно, следовательно, и не имеет самостоятельного существования, при этом зло есть недостаток добра.

Святитель Афанасий Великий отчасти затрагивал тему природы зла. Так, святитель Афанасий утверждает, что добро - это есть сущее, а зло - есть не сущее. Поясняет он это таким образом: «И сущее называю добром, поколику оно имеет для себя образцы в сущем Боге; а не-сущее называю злом, поколику не-сущее произведено человеческими примышлениями». Следовательно, зло не имеет своей природы. В то же время Бог не является источником зла, поэтому оно не существовало всегда, а имело своё начало в тварном мире.

Размышления на тему природы зла можно найти и в творениях святителя Василия Великого. Отрицая причастность Бога к появлению зла, святитель отвергает мнение, будто бы зло может иметь свою природу: «Не почитай Бога виновным в существовании зла, и не предстваляй себе, будто бы зло имеет особенную свою самостоятельность». Святитель Василий даёт различные определения злу. Так, в одном месте он говорит, что «зло не живая и одушевлённая сущность», в другом - «зло есть лишение добра», в третьем -- «всякое зло есть душевный недуг». Не случайно П.Ф. Смирнов пишет следующее: «Зло, по Василию Великому, очевидно, не имеет субстанциональности и самобытности и следовательно не существует вечно, как особое начало».

Источник зла, по мнению святителя Василия Великого, коренится в свободной воле: «Зло, в собственном смысле взятое, получило начало в произвольных падениях». Также святитель пишет, что зло есть «состояние души, противоположное добродетели и происходящее в беспечных чрез отпадение от добра». Следовательно, зло «явилось уже в творении, порождённое свободною волею разумных тварей, созданных добрыми».

Таким образом, зло, по мысли святителя Василия Великого, не имеет своей природы и самостоятельного существования. Зло - это лишение добра. Источник зла находится не в Боге, а в свободной воле разумных тварений.

Святитель Григорий Нисский много говорил на данную тему. По мнению В.И. Несмелова, разышления на тему зла у святителя Григория были более глубокие, чем у предшественников: «В отличие от других, он [святитель Григорий Нисский - Д. Н.] не остановился на одном только утверждении церковного учения, а представил еще весьма замечательное по свой глубине и оригинальности его философское обоснование и раскрытие. Он совершенно верно понял, что нельзя говорить о происхождении зла, если наперед не будет определено, как нужно понимать его, - и потому исходным пунктом своего учения поставил вопрос: в чем заключается сущность зла?» Чтобы дать правильный ответ на указанный вопрос, по мнению святителя Григория, надо рассмотреть взаимоотношение понятий «добро» и «зло». При этом под добром святитель понимает прежде всего добродетель, а под злом - порок. Размышляя на данную тему, святитель Григорий пришёл к следующему выводу: «Различие добродетели и порока представляется не как различие каких-либо двух ипостасных явлений. Напротив того, как не существующему противополагается существующее и нельзя сказать, будто бы не существующее ипостасно отличается от существующего, утверждаем же, что небытие противоположно бытию; таким же образом и порок противоположен понятию добродетели не как что-либо само по себе существующее, но как нечто разумеемое под отсутствием лучшего». Из этого следует, что добро обладает бытием, а зло нет. В качестве примера, который бы давал объяснение этому различию, святитель приводит следующее: «И, как говорим, что зрению противоположна слепота, под слепотою разумея не что-либо само по себе существующее, но лишение предшествующей способности, так утверждаем, что и порок усматривается в лишении добра - как бы некая тень, появляющаяся по удалении луча». При этом А.Р. Фокин замечает, что «добро или благо, по его словам, существует как нечто сущее, нормальное, исконное, природное». Абсолютно другое отношение у святителя Григория к злу. «Зло является лишь тогда, когда исчезает добро, и имеет бытие только в этом нарушении исконного, нормального порядка, т. е. другими словами - совсем не имеет бытия, как особое, самостоятельное явление, которое могло бы существовать одновременно и рядом с добром, как его противоположность», - пишет В.И. Несмелов. Подтверждением данным мыслям служат следующие слова святителя: «Порочность не состоятельна сама по себе, но составляется лишение добра. А доброе всегда одинаково, и постоянно пребывает, и составляется без всякого предварительного лишения чего-нибудь. <…> И порочность есть лишение сущего, а не бытие». Зло - это не только «лишение добра», но и, как пишет святитель, «недостаток добра»: «Зло не иное что есть, как порок. Всякий же порок, не как что-либо само по себе существующее и оказывающееся самостоятельным, имеет ту отличительную черту, что он есть недостаток добра».

В то же время святитель Григорий пишет, что источник зла находится в свободной воле разумных тварей: «Ибо вне свободного произволения нет никакого самобытного зла». Похожее высказывание можно найти и в другом месте: «Зло, вне произволения взятое, само по себе не существует».

Таким образом, святитель Григорий Нисский считает, что зло не имеет природы и не обладает своим бытием, а является лишением, недостатком или противоположностью добра, потому что появляется только тогда, когда добро прекращает своё существование.

Следует также привести высказывания богословов, которые обобщают мысли святых отцов и церковных авторов II - V вв. касательно природы зла. Как отмечает В.Н. Лосский: «В аспекте сущностном отцы считают, что зла не существует, что оно есть только лишение бытия». Поэтому зло не имеет своей природы, оно есть «состояние, в котором пребывает природа личных существ, отвернувшихся от Бога». Ту же самую мысль можно встретить и у протоиерея Олега Давыденкова, который пишет об этом так: «С христианской точки зрения, зло есть не природа, а состояние природы или, точнее, состояние воли разумного существа, ложно направленного по отношению к Богу». Иерей Стефан Домусчи также разделяет данную позицию: «Зло не является сущностью, оно не существует в мире, как предметы или живые существа, но является состоянием воли».

Заключение

Таким образом, согласно общепринятому святоотеческому учению, Бог не является создателем зла. Оно появилось сначала в ангельском мире, когда один из самых совершенных ангелов по причине гордости отпал от своего Творца, а его примеру последовало и некоторое число других ангелов. В материальном мире зло берёт своё начало с того момента, когда прародители по совету диавола нарушили Божью заповедь и вкусили от запретного древа, за что и были изгнаны из рая. Последствия этого изгнания были очень трагичны не только для первых людей, но и для всего человеческого рода, потому что люди лишились прямого общения с Богом, природа их была искажена, и они попали под власть нечистой силы.

Святые отцы и церковные писатели единодушны во мнении, что зло, в отличие от добра, не имеет своей природы, оно также не обладает и самостоятельным бытием. Зло есть лишение, недостаток или противоположность добра, потому что оно появляется только тогда, когда добро в какой-то момент прекращает своё существование. Источник зла коренится в свободной воле разумных существ. Именно злоупотребление свободой и породило зло.

Бородай Т.Ю. Рождение философского понятия. Бог и материя в диалогах Платона. М., 2008. С. 187.

Домусчи С., иер. Проблема теодицеи в истории философии и православном богословии // Духовные традиции народов «Евразия»: журнал междисц. исслед. в области религии и культуры. М., 2012. С. 231.

Василий Великий, свт. Беседы на Шестоднев. Беседа 2 // Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей в русском переводе. Т. III. М., 2008. С. 341.

Феофил Антиохийский, свт. Послание к Автолику. Кн. 2, 17 // Ранние Отцы Церкви. Антология. Брюссель, 1988. С. 483.

Свт. Афанасий Великий: «Бог не сотворил ничего злого» (Афанасий Великий, свт. Житие преподобного Антония Великого, 22 // Афанасий Великий, свт. Творения. Ч.3. СТСЛ., 1903. С. 197.).

Свт. Афанасий Великий: «Зло не от Бога и не в Боге» (Афанасий Великий, свт. Слово на язычников, 7 // Афанасий Великий, свт. Творения. Ч.1. СТСЛ., 1902. С. 133.).

Свт. Григорий Нисский: «Не причина зол Бог - Творец существ» (Григорий Нисский, свт.Большое огласительное слово, 7 // Григорий Нисский, свт.Творения. Ч. 4. М., 1862. С. 27.).

Свт. Диадох Фотикийский: «Бог не сотворил ничего злого». (Диадох, еп. Фотики. Подвижническое слово, разделенное на сто глав деятельных, исполненных ведения и рассуждения духовного, 3 // Добротолюбие. Т. III. М., 1900. С. 9.).

Лосский В.Н. Догматическое богословие // Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. СТСЛ., 2012. С. 476.

См. Давыденков О., прот. Догматическое Богословие. М., 2014. С. 241.

Афанасий Великий, свт.Житие преподобного Антония Великого, 22 // Афанасий Великий, свт. Творения. Ч.3. СТСЛ., 1903. С. 197.

Макарий Великий, прп. Духовные беседы. Беседа 16, 1 // Макарий Великий, прп. Духовные беседы, послания, слова. М. 2004. С. 129.

Кирилл Иерусалимский, свт. Поучения огласительные. Огласительное поучение второе, 4 // Кирилл Иерусалимский, свт. Поучения огласительные и тайноводственные. М. 2010. С. 25.

Антоний Великий, прп. Подвиги и доброделание в частности // Добротолюбие. Т. I. М., 1895. С. 135.

Григорий Богослов, свт. Стихотворения богословские. Слово 7. Об умных сущностях // Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей в русском переводе. Т. II. М., 2007. С. 23.

Иларион (Алфеев), митр. Таинство веры. М., 2017. С. 41.

Например, см.: Василий Великий, свт. Беседа 9. О том, что Бог не виновник зла, 8 // Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей в русском переводе. Т. III. М., 2008. С. 952. Иоанн Златоуст, свт.Беседы на книгу Бытия. Беседа 16, 2 // Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. IV. Кн. 1. СПб., 1898. С. 128.

Иоанн Златоуст, свт.Толкование на святого евангелиста Матфея. Беседа 65, 6 // Иоанн Златоуст, свт.Творения. Т. VII. Кн. 2. СПб., 1902. С. 671.

Кирилл Александрийский, свт. Γλαφυρά или искусные объяснения избранных мест из книги Бытия. I, 3 // Кирилл Александрийский, свт.Творения. Т. IV. М., 1886. С. 14.

Кирилл Александрийский, свт. Γλαφυρά или искусные объяснения избранных мест из книги Бытия. I, 4 // Кирилл Александрийский, свт.Творения. Т. IV. М., 1886. С. 17.

Иоанн Златоуст, свт.Беседы на книгу Бытия. Беседа 17, 9 // Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. IV. Кн. 1. СПб., 1898. С. 153.

Макарий Великий, прп. Слово 7. О свободе ума, 26 // Макарий Великий, прп. Духовные беседы, послания, слова. М. 2004. С. 379-380.

Макарий Великий, прп. Духовные беседы. Беседа 2, 1 // Макарий Великий, прп. Духовные беседы, послания, слова. М. 2004. С. 30.

Феофил Антиохийский, свт. Послание к Автолику. Кн. 2, 25 // Ранние Отцы Церкви. Антология. Брюссель, 1988. С. 489.

См.: Рассел Д.Б. Сатана. Восприятие зла в ранней христианской традиции. СПб., 2001. С. 99.

Климент Александрийский. Строматы. Т. I. Кн 2, 8:39 // Климент Александрийский. Строматы. Т. I. СПб., 2003. С. 283.

Пономарёв А.В., Михайлов П.Б., Фокин А.Р., Серёгин А.В., Смирнов Д.В., Судаков А.К., Шохин В.К., Казарян А.Т. Зло // Православная энциклопедия. Т. XX. М., 2009. С. 212.

Климент Александрийский. Педагог 1, 8 // URL: http://www.reformed.org.ua/2/196/1/Qement%20of%20Alexandria (дата обращения: 10.04.17)

Климент Александрийский. Строматы. Т. III. Кн. 6, 17:159 // Климент Александрийский. Строматы. T. III. СПб., 2003. С. 86.

Ориген. Комментарии на Евангелие от Иоанна II 13, 93 // Цит. по: Сборник. Космос и душа (Выпуск второй). Учения о природе и мышлении в Античности, Средние века и Новое время / Под ред. А.В. Серёгина. М.: 2010. С. 166.

Ориген. Против Цельса. Кн. 4, 65 // Ориген. О началах. Против Цельса. СПб., 2008. С. 751.

Афанасий Великий, свт. Слово на язычников, 4 // Афанасий Великий, свт. Творения. Ч. 1. СТСЛ., 1902. С. 130.

См.: Там же, 7 // Там же. С. 133.

Василий Великий, свт. Беседа 9. О том что Бог не виновник зла, 5 // Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей в русском переводе. Т. III. М., 2008. С. 949.

Василий Великий, свт. Беседа 9. О том что Бог не виновник зла, 5 // Там же. С. 949.

Василий Великий, свт. Беседы на Шестоднев IX, 4 // Там же. С. 423.

Смирнов П.Ф. Сущность зла по учению святого Василия Великого // Христианское чтение. СПб., 1907. № 2. С. 239.

Василий Великий, свт. Беседы на Шестоднев II, 5 // Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей в русском переводе. Т. III. М., 2008. С. 342.

Василий Великий, свт. Беседы на Шестоднев II, 4 // Там же. С. 341.

Смирнов П.Ф. Сущность зла по учению святого Василия Великого // Христианское чтение. СПб., 1907. № 2. С. 240.

Несмелов В.И. Догматическая система святого Григория Нисского. Казань, 1887. С. 406-407.

Григорий Нисский, свт. Большое огласительное слово, 6 // Григорий Нисский, свт. Творения. Ч. 4. М., 1862. С. 22.

Фокин А.Р., Литвинова Л.В., Турилов А.А., Э. П. А., Лукашевич А.А., Шевченко Э.В. Григорий, епископ Нисский // Православная энциклопедия. Т. XII. М., 2006. С. 506.

Несмелов В.И. Догматическая система святого Григория Нисского. Казань, 1887. С. 408.

Григорий Нисский, свт. Беседы на Екклесиаста, 5 // Григорий Нисский, свт. Творения. Ч. 2. М., 1861. С. 276-277.

Григорий Нисский, свт. Большое огласительное слово, 7 // Там же. Ч. 4. М., 1862. С. 27.

Григорий Нисский, свт. Беседы на Екклесиаста, 7 // Там же. Ч. 2. М., 1861. С. 326.

Лосский В. Н. Догматическое богословие // Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. СТСЛ., 2012. С. 475.

Давыденков О., прот. Догматическое Богословие. М., 2014. С. 259-260.

Домусчи. С., иер. Проблема теодицеи в истории философии и православном богословии // Духовные традиции народов «Евразия»: журнал междисц. исслед. в области религии и культуры. М., 2012. С. 238.

Всякое же зло есть душевный недуг... (свт. Василий Великий, 5, 143).

Избегающие зла заслуживают похвалу не тогда, как они раз или два уклонятся от греха, но тогда, как возмогут навсегда избежать искушения во зле (свт. Василий Великий, 5, 160).

Не тому, кто совершен, прилично воздержание от зла, но только еще начинающему надлежит уклоняешься от стремления к злу (свт. Василий Великий, 5, 262).

Многие одобряют худые дела: шутливого называют забавным; сквернослова - знающим обхождение; чрез меру взыскательного и гневливого именуют человеком, не заслуживающим презрения; скупого и необщительного хвалят за расчетливость; расточительного - за щедрость, блудника и распутного - за умение наслаждаться и за развязность; вообще всякий порок прикрашивают именем соприкосновенной добродетели. Такие люди устами благословляют, а сердцем клянут; потому что своими похвалами навлекают проклятие на жизнь хвалимых, подвергая их вечному осуждению за то самое, за что одобряют их (свт. Василий Великий, 5, 332).

Совершенное злонравие - грешить и мыслию и делом... (свт. Василий Великий, 6, 128).

Кто имеет возможность уврачевать зло, но добровольно и по любостяжательности откладывает сие, того, по справедливости, можно осудить наравне с убийцами (свт. Василий Великий, 8, 119).

Не Бог причиной зол во аде, а мы сами; потому что началом и корнем греха от нас зависящее - наша свобода (свт. Василий Великий, 8, 125).

Зло есть лишение добра (свт. Василий Великий, 8, 132).

Зло не само по себе существует, но является за повреждениями души (свт. Василий Великий, 8, 132).

Если кто делает зло под личиною добра, то он достоин сугубого наказания... (свт. Василий Великий, 10, 124).

Будь медлен на злое дело, а скор ко спасению... Ибо равно худы и готовность на худшее, и медленность к лучшему (свт. Григорий Богослов, 14, 296).

Кто сделал недоброе дело, тому сомнительный помощник - красноречие (свт. Григорий Богослов, 15, 361).

Из зол явное зло менее опасно; вреднее же то, которого не признают злом (свт. Григорий Богослов, 16, 159).

Если в одном и том же, что одному служит во зло, а другому нет, разность произволения то и другое показывает в противоположности, то ясно, что никакое зло не может состояться без нашего произвола (свт. Григорий Нисский, 18, 287).

Наклонность к худому происходит не отвне, по какой-либо понуждающей необходимости, но вместе с соизволением на зло составляется самое зло, тогда приходя в бытие, когда избираем его; само же по себе, в собственной своей самостоятельности, вне произвола, зло нигде не находится состоящим. Из сего ясно открывается самоправная и свободная сила, какую Господь естества устроил в естестве человеческом для того, чтобы от нашего произволения зависело все, и доброе и худое (свт. Григорий Нисский, 19, 426-427).

Отступившие от сношения с добрым, и отступлением от лучшего осуществившие зло... прилагают все старание, и всячески примышляют, как и других присоединить к общению во зле (свт. Григорий Нисский, 20, 49).

Вне свободного произволения нет никакого самобытного зла; но зло потому и называется злом, что оно не добро... (свт. Григорий Нисский, 21, 27).

Как здоровье и болезнь, так и благость и злоба имеют состоятельность при взаимном отрицании, так что отсутствие одного делается осуществлением другого (свт. Григорий Нисский, 23, 206).

Зло мы понимаем не как нечто самостоятельное в нашей природе, но смотрим на него как на отсутствие только добра (свт. Григорий Нисский, 25, 467).

Хотя бы кто совершил тысячу добрых дел, но сделал что-нибудь худое, будет возмездие ему за это худое (свт. Иоанн Златоуст, 44, 365).

Таково зло - не оставаться в пределах, которые от начала назначил нам Бог! (свт. Иоанн Златоуст, 44, 487).

Терпеть зло не есть зло, а причинять зло есть зло (свт. Иоанн Златоуст, 45, 415).

...<Надо> плакать больше всего о тех, кто творит зло, а не о тех, кто терпит зло (свт. Иоанн Златоуст, 45, 426).

В настоящей жизни нет зла, кроме... только порочности, и лукавства, и душевной испорченности... (свт. Иоанн Златоуст, 45, 800).

Чем больше зла сделает нам враг, тем больше окажет благодеяний (свт. Иоанн Златоуст, 46, 179).

Занятие работою <отклоняет> душу работающего от всякого зла (свт. Иоанн Златоуст, 46, 188).

В том и заключается причина всех зол, что грехи других мы исследуем с великою точностью, а свои пропускаем с великою небрежностью (свт. Иоанн Златоуст, 46, 376).

Столь сильна добродетель, и столь бессильна злоба; первая - и среди страданий побеждает, а последняя и в том, что делает, показывает только собственное бессилие (свт. Иоанн Златоуст, 47, 555).

Кто умышляет сделать зло ближнему, тот ему нисколько не вредит, а если и вредит сколько-нибудь, то в настоящей только жизни, а себе готовит казни нескончаемые, муки невыносимые (свт. Иоанн Златоуст, 47, 660).

Будем заботиться не о том, чтобы нам не потерпеть от врагов ничего худого, но о том только, чтобы самим не сделать никакого зла. Тогда мы действительно не потерпим никакого зла, хотя бы подверглись бесчисленным опасностям... (свт. Иоанн Златоуст, 47, 859).

Когда ты строишь козни, то не думай, что строишь их другому; ты сплетаешь сети самому себе (свт. Иоанн Златоуст, 48, 124).

Кто делает зло, тот должен осуждать самого себя, потому что это путь к удалению от зла... (свт. Иоанн Златоуст, 48, 266).

Все злые люди хуже и безумнее диких зверей (свт. Иоанн Златоуст, 48, 469).

Если хочешь быть в безопасности, перестань делать зло, и будешь наслаждаться великим спокойствием (свт. Иоанн Златоуст, 48, 475).

Где любовь к Богу, оттуда убегает всякое зло... (свт. Иоанн Златоуст, 48, 477).

Не сильный и не закоренелый во зле, сохраняя остатки добра, как более слабый в своей злобе, будет скрывать свои грехи и, чувствуя уколы совести, может покаяться и найти себе лекарство от своей злобы в исповедании (грехов) и искреннем покаянии... (свт. Иоанн Златоуст, 48, 668).

Сила благодеяния является пищей для злобы благодетельствуемого человека <злого> (свт. Иоанн Златоуст, 48, 830).

Бесы прогоняются знамением креста, а злой человек противоборствует самому Господу; <апостол> Павел одним словом изгонял бесов, а злобы Александра ковача победить не мог... (свт. Иоанн Златоуст, 48, 830).

Крайнее зло, когда не только грешат, и не только грешат дерзко, но изгоняют и тех, которые могли бы исправить это (свт. Иоанн Златоуст, 49, 47).

Большего наказания достойны не творящие зло, а побуждающие их ко греху (свт. Иоанн Златоуст, 49, 118).

Зло происходит не от природы, но от свободы, которая неправо мыслит (свт. Иоанн Златоуст, 49, 216).

Скопляющий внутри себя злобу, которая горче всякой желчи, потерпит жесточайший вред и причинит себе лютую болезнь (свт. Иоанн Златоуст, 50, 446).

Зло не иное что есть, как неповиновение Богу (свт. Иоанн Златоуст, 50, 608).

Не спрашивай, откуда происходит зло, и не предавайся сомнению, но, узнав, что оно происходит от одной беспечности, удаляйся его (свт. Иоанн Златоуст, 50, 609).

Зло <происходит>... от беспечности, от праздности, от обращения со злыми и от презрения к добродетели (свт. Иоанн Златоуст, 50, 609).

Всякий делающий зло заслуживает наказания; кто же, принявши на себя образ благочестия, употребляет его для прикрытия своих злых дел, тот подлежит гораздо жесточайшему наказанию (свт. Иоанн Златоуст, 50, 735).

Надобно отражать зло в начале; даже и в том случае, если бы первые преступления и не влекли за собою дальнейших, и тогда нельзя пренебрегать ими; между тем они доходят и до большего, когда душа вознерадит (свт. Иоанн Златоуст, 50, 856).

Всякое зло происходит от произволения и свободных намерений (свт. Иоанн Златоуст, 51, 21).

Ничто так не делает людей глупыми, как злоба (свт. Иоанн Златоуст, 51, 275).

Злоба бесстыдна и дерзка. Когда бы надобно было устыдиться, тогда она еще ожесточается (свт. Иоанн Златоуст, 51, 352).

Ничем так не услаждается Бог, как тем, когда мы не воздаем злом за зло. Но что я говорю: когда не воздаем злом за зло? Ведь нам заповедано воздавать противным _ благодеяниями и молитвами (свт. Иоанн Златоуст, 51, 476).

Таково уж свойство злобы: она ни на что не смотрит, но всюду производит смятение (свт. Иоанн Златоуст, 52, 102).

Мы вредим себе и тогда, когда делаем зло другому, и большая часть грехов наших происходит именно оттого, что мы не желаем добра самим себе (свт. Иоанн Златоуст, 52, 443).

От нас всегда зависит, чтобы не терпеть зла, а не от делающих нам зло. Или, правильнее сказать, мы сами имеем власть не только не терпеть зла, но даже испытывать добро <при этом> (свт. Иоанн Златоуст, 52, 634).

Если человек не хочет зла, то душа свободна, а если он не делает зла, то и тело свободно: все зависит только от одной злой воли (свт. Иоанн Златоуст, 52, 639).

От частого совершения зло становится трудно преодолимым, подобно тому, как рисунок, будучи легко начертан на доске, стирается без труда, а изображенный глубокими чертами изглаживается с трудом (свт. Иоанн Златоуст, 52, 880).

Гордость, а затем беспечность и сластолюбие - источники... зол (свт. Иоанн Златоуст, 53, 229).

Всегда должно иметь пред глазами Суд Божий - и все зло угаснет (свт. Иоанн Златоуст, 53, 519).

Не столько причиняет вреда тот, кто съедает плоть человека, сколько тот, кто угрызает душу его, так как, насколько душа драгоценнее тела, настолько тягостнее и причиняемое ей зло (свт. Иоанн Златоуст, 53, 803).

Ничего нет бессильнее злобы: она делает (человека) бессмысленным и безумным (свт. Иоанн Златоуст, 54, 131).

Как мертвые безобразны и зловонны, так и души погрязших во зле исполнены великой нечистоты (свт. Иоанн Златоуст, 54, 551).

Человеку, который борется со злом, невозможно не испытывать скорбей (свт. Иоанн Златоуст, 54, 814).

Зло так очевидно, что все осуждают его, даже и те, которые его совершают; а добродетель такова, что ей удивляются и те, которые не следуют ей (свт. Иоанн Златоуст, 55, 197).

Не будьте детьми по уму, но умальте себя во зле (свт. Иоанн Златоуст, 55, 771).

Злоба обыкновенно сама себе наносит раны... (свт. Иоанн Златоуст, 55, 1017).

Не <только> в лицо, но и в сердце получают удары злые <от своей злобы>; то может быть вылечено, а это не может, так как находится во внутренности (свт. Иоанн Златоуст, 55, 1129).

Зло так велико, что поражает не только людей, но и неодушевленные предметы; грех превосходит всякое слово, всю силу мысли (свт. Иоанн Златоуст, 55, 1150).